Владимир Тихонов - История Кореи. Том 2. Двадцатый век

Мировой кризис 1929 г. привел к обвалу цен на сельскохозяйственные продукты, а также на основной экспортный продукт Японии — шелк-сырец. В стране с более чем 500 тыс. безработных в городах и полуголодной деревней, где на каждое крестьянское хозяйство приходилось по 700–800 иен долгов (для многих эта сумма превышала их годовые доходы), активизировался социальный протест, в том числе под радикальными — коммунистическими и анархо-синдикалистскими — лозунгами. В «верхах» развернулась борьба между либеральными бюрократами, желавшими продолжать традиционную линию на сотрудничество с США и Великобританией и минимализировать государственное вмешательство в экономику, и частью офицерского корпуса и гражданской бюрократии, желавшей преодолеть кризис путем милитаризации страны и внешней экспансии. После серии политических кризисов, либеральный кабинет Вакацуки Рэйдзиро (14 апреля — 13 декабря 1931 гг.) не сумел провести в жизнь свою программу сокращения оборонных расходов и оказался не в состоянии остановить вооруженные силы от провоцирования столкновений с войсками местных милитаристов в Маньчжурии, закончившихся тем, что к концу 1931 г. большая часть этого региона оказалась под контролем японцев (Эти события известны как «маньчжурский инцидент»). 18 февраля 1932 г. японская армия создала в Маньчжурии марионеточное «государство» Маньчжоу-го, фактически колонизировав эту стратегически важную, богатую ресурсами территорию, на которую в 1930 г. приходилось 11 % японского импорта и 8 % экспорта и куда японские монополии уже инвестировали к тому времени около полутора миллиардов иен.

26 мая 1932 г., после того, как радикальные офицеры организовали убийство его предшественника на этом посту, премьер-министром стал бывший генерал-губернатор Кореи адмирал Сайто Макото, выполнявший требования вооруженных сил и проводивший политику постепенной милитаризации страны. Вскоре рост военных расходов помог Японии частично преодолеть последствия экономического кризиса. За вторую половину 1930-х годов объем продукции гражданских отраслей экономики сократился на 17 %, а вот объем военного производства вырос в полтора раза. В индустрии шел переход к высокотехнологичным отраслям, в основном связанным с военной промышленностью. Доля тяжелой промышленности в общем объеме индустриальной продукции выросла за 1930-е годы с 35 % до 63 %. Позволив преодолеть кризис, милитаризация страны привела в то же время к ужесточению внутреннего режима и изоляции Японии на мировой арене. В 1933 г. Япония заявила о выходе из Лиги Наций даже раньше, чем это сделала фашистская Германия, — протестуя таким образом против непризнания Лигой марионеточного режима в Маньчжурии. За этим шагом последовал ряд военных операций в Северном Китае, послуживших в итоге прелюдией к развязыванию полномасштабной агрессии против Китая в 1937 г. Внутри страны Коммунистическая партия Японии (КПЯ) была практически разгромлена как организация к 1935 г. Большинство анархистских активистов оказалось к 1935-36 гг. или в тюрьме, или под надзором полиции. Празднование Первомая — символа международной рабочей солидарности — было запрещено в 1936 г. Таков был фон, на котором разворачивались события корейской истории этого периода.

В 1931-36 гг. генерал-губернатором Кореи был генерал Угаки Кацусигэ (1868–1956) — бывший военный министр, известный как сторонник контроля политиков над армией и постепенной экспансии на континенте, а также противник союза с фашистской Германией. Поскольку с падением приблизительно в два раза цен на корейский рис в связи с мировым кризисом инвестиции в сельское хозяйство Кореи значительно потеряли в привлекательности, а также в связи с необходимостью перенести связанное с войной промышленное производство поближе к театру операций в Китае, У гаки повел политику на «одновременное развитие сельского хозяйства и промышленности». Он делал акцент, прежде всего, на привлечение в северные и центральные районы Кореи — с их минеральными ресурсами и дешевой рабочей силой — крупного японского капитала.

Наиболее активно шли в Корею те крупные корпорации, главы которых были лично связаны с У гаки и пользовались особенным покровительством колониальных властей. К этой группе относился, например, химический концерн Ногути Ситагау (1873–1944) «Нихон Тиссо» («Японские азотные удобрения»), начавший уже с 1927 г. строить в Хамхыне вошедший в строй в 1930 г. крупнейший во всей Восточной Азии завод минеральных удобрений. Пользуясь «административным ресурсом» генерал-губернаторства, корпорация «Ногути» построила в Корее в первой половине 1930-х годов три крупные гидроэлектростанции и основала в 1934 г. дочернее предприятие, «Корейское акционерное общество электропередач» («Тёсэн Содэн»), монополизировавшее данный сектор корейской экономики. Будучи теснейшим образом связана с вооруженными силами, корпорация «Ногути» взялась и за развитие в Корее военного производства, основав в 1935 г. дочернюю фирму «Корейский порох» («Тёсэн каяку») и построив завод по производству взрывчатых веществ в Инчхоне. Он был передан в 1952 г. южнокорейским правительством монополистической группе «Ханхва» и функционировал до 2006 г.

Рис. 43. Крупнейший в Восточной Азии завод минеральных удобрений в Хамхыне, построенный «Нихон Тиссо» в 1930 г.

Всего на концерн «Ногути», господствовавший также в угольной и нефтеобрабатывающей промышленности, и владевший самыми разными бизнесами, часто в не связанных друг с другом секторах (скажем, самым роскошным в столице колониальной Кореи отелем «Полуостров»), приходилось к началу 1940-х годов до трети всех японских инвестиций в корейскую индустрию. Продолжали, хотя и в меньших масштабах, инвестировать средства в Корею и крупнейшие монополистические концерны Японии — «Мицуи», «Мицубиси» и «Сумитомо» — причем зачастую эти инвестиции означали вытеснение корейского капитала из перспективных отраслей. Так, «Мицуи», на долю которой к началу 1940-х годов приходилось 4 % японских инвестиций в Корею, уже в 1928 г. выкупила знаменитые своей прибыльностью (до 3100 иен чистой прибыли в день) золотые рудники Самсон в провинции Северная Пхёнан у их корейского хозяина Чхве Чханхака, а затем практически монополизировала золотодобывающую индустрию страны, выкупив у корейских предпринимателей (в том числе бывшего лидера реформаторской группировки начала 1880-х годов Пак Ёнхё) крупнейшие прииски.

В целом, индустрия Кореи росла в начале 1930-х годов почти советскими темпами первых пятилеток— на 13 % в год. Стоимость промышленной продукции страны выросла с 1930 по 1935 г. более чем в два с половиной раза — с 280 млн. иен до 670 млн. Однако доля собственно корейских предпринимателей в общем объеме частного капитала составляла к концу 1930-х годов лишь 18 %. Корейский бизнес был заметен лишь в некоторых секторах с относительно низким уровнем технологии, где основать предприятие можно было с небольшим начальным капиталом — в легкой промышленности, и прежде всего в производстве резиновой обуви, носков, текстильной продукции. Взаимоотношения корейских предпринимателей с японскими конкурентами и колониальной администрацией были, однако, весьма сложными и не сводились к заведомо неравному соперничеству.