Мари-Пьер Рэй - 1814. Царь в Париже

«Дорогая мама, случилось неожиданное событие, которым Вы будете поражены не меньше нашего и которое полностью меняет все наши планы. Наполеон вновь оказался в Изере. (…) Не только Бурбоны не смогли принять необходимые меры, чтобы воспрепятствовать ему покинуть свой остров, но даже англичане, претендующие повелевать морями и имевшие при Наполеоне полковника по имени Кэмпбелл, не смогли ни выбрать на это место подходящего человека, ни обеспечить его необходимыми для надзора кораблями. В общем, 26 февраля Наполеон покинул свой остров Эльбу, причем не один! Он взял с собой всех своих людей — два батальона и 200 всадников с несколькими полевыми артиллерийскими орудиями, в общей сложности 1200 человек!!! Он погрузился на шесть местных фелук и два капёрных корабля, которые находились на острове, чтобы защищать его от берберийских пиратов. И его стражи оказались столь беззаботными, столь бестолковыми, что заметили его бегство лишь на следующий день. (…) На первый взгляд, если бы ненавистный субъект, бич рода человеческого, появился с отрядом в 1200 человек посреди страны, освободившейся из его рабства, где большинство населения настроено против него, а у власти находятся его смертельные враги, это означало бы, что у него нет особых шансов, и все шло бы к гибели его и его приспешников. Но если мы задумаемся о той неуклюжести, с которой часто действовало новое правительство, когда нужно было покорить умы, зажечь их новыми надеждами, приручить армию, если мы осознаем, как много сторонников Наполеона в этой армии осталось, станет ясно, что это неожиданное явление должно побудить нас к самым серьезным раздумьям. (…) Узрев Наполеона во всей его славе, подивившись его блеску и его сокрушительному падению, теперь мы можем увидеть, как тот, кто был ничем, снова воссядет на французский трон. И как тут не придти к выводу, что то, что кажется людской мудростью — лишь безумие, а великим и прочным может быть лишь то, что строит сам Господь? Впрочем, я убежден, что этот гений зла в конечном итоге будет повержен и уничтожен; мое убеждение не слабеет, будучи основано на словах нашей Святой Религии — однако и нам придется исполнить свой долг и стоять до конца. Поэтому, дорогая мама, я предложил самые энергичные меры. В Италии будет создана австрийская армия в 150 тысяч человек, перед Келем и Страсбургом сформируется баварско-вюртембергско-баденская армия в 100 тысяч человек, ее усилит вторая австрийская армия в 150 тысяч человек. Итак, 250 тысяч солдат. 60-тысячное прусское войско с 10-тысячным австрийским корпусом, находящееся в Майнце, будет усилено гессенцами, кассельцами и дармштадцами и развернется между Майнцем и Люксембургом. Справа от него, в Нидерландах, будет находиться англо-батавская армия. В сумме получится более 150 тысяч человек, которых усилит большое прусское войско численностью в 100 тысяч человек. Итого 250 тысяч солдат. Наконец прусская армия, готовая к походу которая в случае необходимости соберется вокруг Нюрнберга, численностью в 200 тысяч человек. Вот масса из 850 тысяч человек, которая будет готова сражаться с гением зла и уничтожить его, если даже он на недолгое время восстановит свою злую власть. Однако вся эта внушительная мощь, вместе с тем успокаивающая, насколько это только возможно, не мешает мне думать о Вас, мама, и обо всем том горе, что Вы испытаете от одной только мысли о возобновлении борьбы. (…)

Вот весьма длинное письмо, дорогая мама. Заканчивая его, от всей души убеждаю Вас полностью довериться единому Господу, ведь наш главный долг — выполнить его священную волю» {512} 512 ГАРФ. Ф 1. Письмо цитируется в: Martin M. Maria Feodorovna en son temps. Op. cit. P. 406–408. .

Александр отреагировал на известие о высадке Наполеона этим письмом к матери, и сразу проявил прозорливость и боевой дух: следовало действовать как можно быстрее и вновь организовать силы, которые можно будет противопоставить французам. В самом деле, высадившись на французской земле 1 марта 1815 года, Наполеон уже 20 марта, после бегства Людовика XVIII, вновь встал во главе государства. Узнав о тайном договоре, заключенном Францией, Австрией и Великобританией против Пруссии и России, он прислал его копию царю, чтобы указать на предательство его союзников. Но это откровение, вызвав у Александра гнев, горечь и досаду, ни в коей мере не изменило избранного им курса: Наполеон по-прежнему оставался врагом, которого нужно было сокрушить. Бой длился недолго. Сто дней закончились 18 июня катастрофической битвой при Ватерлоо, в которой Россия не участвовала. Четырьмя днями позже Наполеон I во второй раз отрекся от трона. С наполеоновской авантюрой было покончено.

В конце июня Александр вернулся во французскую столицу для переговоров, в результате которых 8 ноября 1815 г. был заключен второй Парижский мирный договор. На сей раз он остановился в Елисейском дворце как личный гость короля Людовика XVIII, где играл роль великодушного устроителя праздников. Он написал письмо великому повару Антонену Карему, находившемуся в тот момент на службе у Талейрана, «реквизируя его, чтобы он стал распорядителем и руководителем банкета» в честь коалиции, который состоялся 10 сентября 1815 года на равнине Вертю. Речь шла о трех банкетах, на каждом из которых присутствовало по триста приглашенных. Кулинарный гений, стоявший во главе 35 поваров, организовал блестящий пир наперекор своему собственному сердцу. «Мне ничто никогда не удавалось лучше, гнев сделал меня гением» {513} 513 Цит. в статье «Antonin Carême» // La France pittoresque. № 10, avrilmai-juin 2004. P. 22. , — напишет впоследствии об этом событии Карем, известный своей преданностью Наполеону.

На сей раз переговоры были гораздо более жесткими, чем годом ранее. Британские и в первую очередь прусские эмиссары, самым озлобленным из которых был Блюхер, стремились навязать Франции беспощадные условия. Царь вновь попытался умерить пыл союзников и уже 7 июля заявил, что «не нужно обращаться с Францией, как с вражеской страной. Державы не могут пользоваться здесь правом завоевания» {514} 514 Записка Александра I от 7 июля 1815 г. // Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов, заключенных Россией с иностранными державами. Указ. соч. T. XI. С. 249. . Но на этот раз ему было сложнее заставить услышать себя: чрезмерное до наивности доверие, которое царь проявил к Наполеону, выделив ему остров Эльбу, дискредитировало Александра. В то же время, уже не зная, какого ангела-хранителя молить о помощи, очень встревоженный ожесточенностью союзников, Людовик XVIII обратился 23 сентября 1815 года к Александру с просьбой вступиться за Францию. В знак своей доброй воли он назначил министром иностранных дел герцога де Ришелье, который, прослужив двенадцать лет губернатором Одессы, пользовался доверием и уважением царя. Этот жест был показателен. Теперь, в 1815 году, поведение Бурбонов изменилось. Больше не было и речи о заносчивости, положение требовало, чтобы Франция обратилась ко всем своим потенциальным союзникам. Александру действительно удалось свести к минимуму французские территориальные потери: он настоял на том, чтобы Франция сохранила Эльзас, Лотарингию, Франш-Конте и Бургундию, на которые имела виды Пруссия. Опять же, благодаря его вмешательству режим иностранной оккупации Франции был смягчен. Милосердие Александра было по достоинству оценено самими французами; граф де Моле, видный деятель эпохи Реставрации, написал об этом в своих «Мемуарах»: