Мари-Пьер Рэй - 1814. Царь в Париже

Таким образом, летом 1814 года Поццо ди Борго наблюдал за консервативным креном новой власти с раздражением и ощущением собственного бессилия.

При этом, несмотря на все усилия дипломата, русско-французским отношениям по-прежнему недоставало теплоты и взаимного доверия. И два новых спорных вопроса отнюдь не способствовали их улучшению.

Во-первых, «дело Коленкура». Как мы помним, уже в апреле Александр I безуспешно пытался заступаться за герцога Виченцского перед графом д'Артуа. Впоследствии, покинув Францию, и будучи уверен, что заслуживает благодарности за помощь России в ходе переговоров, которые привели к заключению Парижского мирного договора, царь поручил Поццо ди Борго вновь ходатайствовать о Коленкуре перед королем; но посол вновь встретил отказ, что вызвало гнев Александра I [142] Об этом свидетельствует письмо Нессельроде Шарлю Поццо ди Борго, (10) 22 июня 1814 г.: «Мой генерал, Вы знаете чувства уважения и благосклонности его императорского величества к герцогу Виченцскому, а также интерес, который император выражал к недавним поручениям ходатайствовать за него перед его христианнейшим величеством. Таким образом, Вы можете легко убедиться, насколько император, должно быть, был удивлен тем малоудовлетворительным результатом, о котором мне пришлось ему сообщить. Действительно, мог ли он ждать, после всех услуг, которые он оказал королю, после того, как он сыграл главную роль в его восстановлении на троне, после того, как он неоднократно подвергал свою жизнь опасности ради его дела, которое он защищал с таким упорством, которое только и позволило преодолеть все колебания и достичь цели, наконец, после того, как он еще столь недавно, в ходе мирных переговоров, предоставил королю столь ценные доказательства своих чувств, мог ли он предположить, что столкнется с подобным отказом? Его величество был глубоко оскорблен этим, и поручил Вашему Сиятельству продемонстрировать это без стеснения. Его мнение о герцоге Виченцском ни в коей мере не было опровергнуто; храбрость, с которой он всегда сражался против перегибов Бонапарта и всех злодеяний его системы, важнейшая услуга, которую он недавно оказал, в частности, королю и своей родине, предупредив гражданскую войну всем тем, что он сделал, чтобы добиться отречения, лишь увеличили уважение, которым мы ему обязаны…» Ibid. Р. 23. .

Кроме того, сорвалась попытка брака между великой княжной Анной Павловной и герцогом Беррийским. Дело в том, что в мае, чтобы скрепить дипломатическое сближение, наметившееся между двумя династиями и восславить как принадлежность России к европейской цивилизации, так и возвращение «освобожденной от Наполеона» Франции в концерт наций, Александр I выразил готовность отдать свою сестру Анну в жены герцогу Беррийскому, наследнику французского трона. Это предложение было тем более знаменательно с политической и символической точки зрения, что в 1810 году Наполеон просил руки Анны Павловны, и отказали ему лишь под предлогом, что великой княжне едва исполнилось четырнадцать лет {507} 507 О попытке «русского брака» Наполеона см. Рэй М.-П. Александр I. Указ. соч. Глава 9. .

На первых порах российское предложение показалось лестным и вызвало интерес при французском дворе, и Поццо ди Борго не жалел расходов на брачные переговоры. Он был убежден в политической важности подобного альянса:

«Не стоило бы упускать подобную возможность. Мир еще в должной степени не оценил Францию. Это уже не Хартвелльская Франция Людовика XVIII; это французская монархия с легитимными королями, и я обещаю вам, что в течение нескольких лет она вернет себе свой блеск, а возможно, и свои амбиции, но уж безусловно вернет свою важность» {508} 508 Шарль Поццо ди Борго — Карлу Нессельроде, (9) 21 июля 1814 г. // Correspondance diplomatique de Pozzo di Borgo. Op. cit. P. 27. .

Но камнем преткновения стал вопрос религии: король Франции потребовал обращения юной Анны в католичество, на что российский двор ответил категорическим отказом. Переговоры вяло тянулись до самого начала Венского конгресса и окончились ничем.

Венский конгресс стал эпохальным дипломатическим событием: его целью было перекроить карту Европы, устранив большинство геополитических новаций, возникших благодаря Французской революции и наполеоновским завоеваниям, опираясь при этом на другие принципы — в первую очередь европейскую безопасность и равновесие. В этом деле победители в целом сумели сохранить доброе согласие: Венский конгресс подтвердил условия первого Парижского мирного договора, подписанного 30 мая 1814 года, за которые так отчаянно бились Талейран и Александр I. Для «сдерживания» французской опасности были созданы буферные государства: на севере — Бельгия, присоединенная к Голландии, на востоке — Пруссия, получившая приращения на Рейне, на юго-востоке — Пьемонт-Савойя. Был создан новый Германский союз, состоявший из тридцати восьми германских государств с сеймом во Франкфурте. Но между союзниками не замедлили возникнуть разногласия: Австрия и Пруссия начали спорить из-за гегемонии в Германии, Пруссия и Англия — из-за Саксонии, а Австрия и Англия выступили против российских притязаний на Польшу.

Сразу после открытия конгресса Александр потребовал, чтобы великое герцогство Варшавское, увеличенное за счет территорий, приобретенных Пруссией и Австрией при последнем разделе Польши, перешло под его скипетр, стало своего рода буферным государством, которое гарантировало бы безопасность России. Чтобы доказать великим державам обоснованность своих требований, император подчеркивал, сколь великими были жертвы, на которые ему пришлось пойти во время войны, требовал «справедливого» возмещения и указывал на необходимость обезопасить западные границы России при помощи этого нового государства. Он даже прибегнул к угрозам: «Я завоевал герцогство — провозгласил Александр во время конгресса — и у меня есть 480 тысяч солдат, чтобы его защитить» {509} 509 Цит. по: Троицкий H. A. Россия в XIX веке. Указ. соч. С. 58. . Его предложение было воспринято как заявка на гегемонию в Европе: британская дипломатия, которой до середины февраля 1815 г. руководил Каслри [143] В середине февраля его сменил Веллингтон. , а затем Веллингтон, не верила в «фикцию» независимого польского государства {510} 510 См.: Zawadzki W. Н. Adam Czartoryski as a Statesman of Russia and Poland. Op. cit. P. 238–239. и видела в этих требованиях лишь средство наращивания мощи России; другие государства, в том числе Австрия, поддержали британскую позицию, предлагая либо создание полностью независимого польского государства, либо новый раздел Польши.

Талейран, вновь руководивший французским министерством иностранных дел, увидел в этом новом противостоянии благоприятную возможность вернуть Франции вес в европейских делах и сумел воспользоваться этим шансом с присущими ему умом и цинизмом. 3 января 1815 года был подписан тайный оборонительный союз Франции, Австрии и Англии, в действительности направленный против России и Пруссии. За каких-то несколько месяцев союз, закаленный в крови войн 1812, 1813 и 1814 годов, разлетелся вдребезги. Талейран написал Людовику XVIII: «Коалиция разрушена, причем навсегда» {511} 511 Цит. no Waresquiel, E. de. Talleyrand, le prince immobile. Op. cit. P. 485. . Но он не предвидел высадки Наполеона в бухте Жуан 1 марта 1815 года.