Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

По полученной из Парижа в ИНО информации, генерал Миллер в процессе начавшейся реорганизации вынашивал мысль поставить генералов Скоблина и Туркула во главе всей активной работы Русского Обще-Воинского Союза. Миллер в сложившейся неблагоприятной ситуации интриг и разборок в РОВСе искал компромиссы, и привлечение этих молодых генералов к руководству активной работой могло бы отвлечь их от критики руководства Союза за бездеятельность.

Но сам Скоблин то и дело балансировал на острие ножа. Несмотря на его умение лавировать, у него появлялось и немало недоброжелателей. Распространялись слухи о его связях с большевиками.

26 января 1935 года парижская газета «Возрождение» опубликовала на первой странице ряд материалов, посвященных 5-летию исчезновения генерала Кутепова. На второй странице этого номера, в разделе «Отклики» (на похищение названного генерала) было опубликовано несколько заметок за подписью Али-Баба (под этим псевдонимом скрывался сотрудник этой газеты Алексеев). Две из них называлась соответственно «Агенты ГПУ в РОВС» и «Слухи о генерале Х.Х.».

В первой их них сообщалось о полковнике X., бывшем корниловце и первопоходнике, перешедшем затем, в период Гражданской войны, на службу в броневой дивизион, который сошелся в Париже с большевиками. Его завербовал на службу к ним бывший однополчанин и также первопоходник подполковник Донского войска М. Во второй заметке указывалось на то, что на большевиков якобы работал и генерал Х.Х., а если так, то РОВСу нанесен тяжелый удар. На деле речь шла о генерале Скоблине. Автором заметки предлагалось провести расследование.

Это было продолжением старой истории, относившейся еще к 1932 году. Она прошла серию новых бурных обсуждений в 1935 году и получила свое завершение уже в 1937 году, после похищения генерала Миллера и в ходе расследования по делу Скоблина. Вкратце фабула событий выглядела следующим образом. 20 февраля 1932 года бывший офицер Корниловского полка капитан Федосеенко (именно он скрывался в указанной заметке под псевдонимом «полковник X.») встретил в Париже своего однополчанина подполковника Магденко (именовавшегося в заметке «подполковником М.»). Тот рассказал, что состоит в Берлине в сношениях с большевистской агентурой, и не с мелочью, а с главными заправилами. На следующий день он стал вербовать однополчанина на службу к большевикам. И тот, якобы желая выяснить ситуацию (как он объяснял в своем рапорте в РОВС), согласился. Эта беседа имела впоследствии разные интерпретации. Согласно одной из них, Магденко утверждал, почему бы, не причиняя вреда своим, не сорвать денег с большевиков. Другая интерпретация его позиции звучала следующим образом: в борьбе с большевиками все средства хороши, а полученные деньги можно использовать на борьбу с ними.

Федосеенко прибыл 12 апреля 1932 года в Берлин и встретился с агентом большевиков (по одним данным — из ГПУ, по другим — от РВС, иначе говоря — военной разведки) Георгием Георгиевичем Ивановым (его имя звучало в различных источниках то как Георгий Георгиевич, то как Георгий Иванович). Он был зачислен на службу с жалованием 60 долларов в месяц и получил кличку «Крот». В одной из откровенных бесед Магденко рассказал Федосеенко, что генерал Скоблин давно находится на службе у большевиков и надо быть с ним особенно осторожным: «Не сделай глупостей в Париже».

Служба капитана Федосеенко у большевиков была непродолжительной. Напуганный покушением эмигранта Горгулова на президента Франции Думера, он 11 мая 1932 года явился к генералу Миллеру и (в присутствии пожилого полковника) доложил о поступлении на тайную службу к большевикам. Имя генерала Скоблина при этом им не называлось. Председатель РОВСа посоветовал ему порвать связь с большевиками, явиться в полицию и рассказать об этом (по другим источникам — никому ничего не рассказывать о случившемся). Федосеенко явился в полицию к комиссару Фо-Па-Биде, рассказал о произошедшем и назвал имя генерала Скоблина.

О докладе капитана Федосеенко генералу Миллеру, хотя тот обещал никому не говорить, узнал генерал Скоблин, его командир по объединению Корниловского полка. 2 июля он пригласил Федосеенко в Галлиполийское Собрание и, сказав, что знает о состоявшейся встрече, пожурил его за обращение к генералу Миллеру. Скоблин добавил, что «Миллер всего боится». Он предложил не порывать связи с большевиками, а наоборот, — продолжать, чтобы получить больше ценных сведений. При этом якобы генерал Скоблин добавил, что он сам в этих целях находится в связи с большевиками. Он предложил однополчанину сноситься с ним по разным вопросам. Это еще более укрепило подозрения Федосеенко в отношении Скоблина. Затем состоялась их новая встреча в кафе без свидетелей. Скоблин обещал Федосеенко устроить встречу с начальником I отдела РОВСа генералом Шатиловым.

В конце концов Федосеенко решил последовать совету Скоблина, но через несколько дней получил по почте приказ от 10 июля о своем исключении из Корниловского объединения. В свою очередь, «Георгий Георгиевич», встретившись с ним в Берлине через шесть дней после свидания со Скоблиным, отказал ему в дальнейшем сотрудничестве. Затем он получил конвертом последнее жалованье — 60 долларов за июнь месяц.

Федосеенко счел себя глубоко обиженным и решил вывести Скоблина на чистую воду. Он обратился к генералу Говорову — председателю Союза Первопоходников с рапортом о назначении расследования, но тот ничего не сделал, а его дело было направлено в Югославию генералу Казановичу. Тот принял решение «исключить Федосеенко из Союза Первопоходников и отобрать значок». Это автоматически вело и к исключению из Русского Обще-Воинского Союза {559} .

Советская разведка в тот период внимательно следила за развитием всей этой истории, грозившей провалом Скоблина. Эта тема являлась предметом активного диалога посредством обмена телеграммами между Парижем и Центром. Проводилась проверка вербовки берлинским аппаратом ИНО Федосеенко и рассматривался вариант его компрометации. Анализировалась и ситуация с Магденко, который был арестован в это время немецкой полицией по обвинению в шпионаже в пользу СССР. В Париж, в частности, сообщалось из Москвы, что Магденко Скоблина знать не может и на допросах держится хорошо, ничего не выдав. Рассматривался и вариант перерыва в сложившейся ситуации связи со Скоблиным месяца на два, обеспечив его при этом деньгами. В конечном итоге в Москве сочли инцидент исчерпанным, хотя в Париже, у разведчиков, работавших со Скоблиным, обеспокоенность этой историей оставалась {560} .

Но прошло два с половиной года, и капитан Федосеенко вновь начал борьбу за свою реабилитацию. Он также обвинял генерала Скоблина в двойной игре. Капитан обращался к различным общественным группам. В итоге при посредстве старшего лейтенанта А.Н. Павлова дело было доложено 2 февраля 1935 года начальнику I отдела РОВСа генералу Эрдели, и состоялась встреча Федосеенко с ним. Капитан просил расследовать обстоятельства его исключения из Корниловского полка, а также деятельность генерала Скоблина, и утверждал, что стал жертвой двойной игры. Он передал Эрдели свой рапорт объемом 30 страниц мелкопечатного текста и 7 приложений. Тот поручил корнету К.А. Половцову провести предварительное расследование.