Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В СССР предполагалось забросить две группы террористов, состоящих из офицеров-белоэмигрантов. В ходе отбора кандидатов проводился двойной контроль: эмигрантскими военными организациями и японскими спецслужбами. Первая группа должна была совершить покушение в Мацесте, а в случае неудачи второй группе террористов следовало повторить попытку покушения уже в Москве. Боевики были оснащены современнейшим автоматическим оружием с разрывными и отравленными пулями и компактным гранатометом особой конструкции. Тренировки террористов продолжались несколько месяцев, и из десяти контрольных попыток девять оказались удачными.

На пароходе «Азия-мару» диверсанты были доставлены в Неаполь, а оттуда переправлены в Турцию. Резидент японской разведки Арикура лично проводил диверсионную группу к «окну» на турецко-советской границе. Но после перехода границы 25 января 1939 года диверсанты, планировавшие покушение в Мацесте, попали в засаду и, потеряв трех человек убитыми, бежали на турецкую территорию. Провалилась и заброска группы, предназначенной для организации покушения на Сталина в Москве. По мнению большинства специалистов, эти провалы стали результатом предупреждения НКВД чекистской агентурой в рядах российской эмиграции в Маньчжурии. Называется прежде всего имя советского агента, работавшего под псевдонимом Лео. Японский историк Ёсиаки в книге «Японские планы покушения на Сталина» предполагал, что советским агентом являлся переводчик МИД Маньчжоу-Го Борис Бжеманский. Высказывалось также предположение, что он и один из боевиков — Борис Безыменский — одно и то же лицо {982} .

Японцы длительное время охотились за этим агентом, но так и не смогли идентифицировать его. По японским сведениям, когда один из организаторов японской диверсионной деятельности на советском Дальнем Востоке, уже упоминавшийся ранее Утагава Тацуя, ставший к концу Второй мировой войны генералом, лежал больным в советском концлагере, его посетили несколько русских. Одного из них он узнал и пораженный воскликнул: «Вот кто сорвал нашу операцию!». Это и был Лео {983} .

Крайне противоречиво развивалась во второй половине 30-х годов ситуация в Северо-Западном Китае — Синьцзяне. Ранее в этой книге уже шла речь о сложных перипетиях развития событий здесь, о приходе к власти в 1933 году губернатора (дубаня) Шэн Шицая, об использовании им в своих интересах бывших белогвардейцев, а также о действиях Красной Армии и советских спецслужб в Синьцзяне. В конце 30-х годов Шэн Шицай пытался проводить политику дистанцирования от центрального гоминьдановского правительства, держал на некоторых постах в местной администрации китайских коммунистов.

В целях борьбы с повстанцами дубань по-прежнему активно использовал русских эмигрантов, бывших военнослужащих. Командиром дивизии вместо расстрелянного полковника Паппенгута был назначен более лояльный Николай Бектеев, произведенный в чин генерал-майора. В конвойном подразделении губернатора служило 330 бывших белогвардейцев, разделенных на подразделения пехотинцев, кавалеристов и артиллеристов. Командир русского конвоя полковник Николай Антонов был произведен в чин генерал-майора.

И хотя в последующие годы эмигранты-военнослужащие и советские солдаты, направляемые в Синьцзян, часто взаимодействовали в борьбе с мятежниками, защищая Шэн Шицая, но, вместе с тем, они попадали и под репрессии, организуемые здесь имевшими сильные позиции сотрудниками НКВД. Так, в 1938 году был арестован и расстрелян упомянутый выше генерал Антонов, а вместе с ним было казнено более 40 бывших белых офицеров, которых НКВД обвинило в сговоре с японцами, немцами и англичанами и попытке создания в Синьцзяне антисоветского государства. Уничтожение этих опытных командиров и расформирование названного подразделения заметно ослабили синьцзянскую армию {984} . Впрочем, сотрудники органов НКВД активно проводили в это время репрессии и против советских сотрудников, в том числе секретных служб и дипломатов, работавших в Синьцзяне.

Приказом наркома Ежова от 25 февраля 1937 года в составе Главного управления пограничной и внутренней охраны НКВД был сформирован 1-й отдел для ведения разведывательной работы в Синьцзяне, а также в ряде других китайских провинций, в Монголии и Туве. Он проработал два года. В декабре 1939 года в 5-м отделе ГУГБ НКВД было создано специальное 12-е отделение, занимавшееся Китаем и Синьцзянем. Легальным резидентом военной разведки и военным советником в Синьцзяне с лета 1936 до весны 1938 года был комбриг Г.М. Цатуров, работавший под именем Г. Шанина. В мае 1938 года он был арестован, но через год освобожден за недоказанностью вины и вслед за этим уволен из РККА по состоянию здоровья. В мае 1939 году 9-й (монголо-синьцзянский) отдел Разведупра Генштаба РККА был реорганизован в Отдел специальных заданий 5-го Управления РККА.

В 1937 — начале 1938 года две войсковые группировки Красной Армии и части НКВД, действуя под видом «киргизов», вновь разгромили на территории Синьцзяна повстанческое вооруженное движение, оппозиционное Шэн Шицаю. В рапорте начальника Главного управления пограничной и внутренней охраны НКВД Н. Кручинкина наркому сообщалось, что уничтожено также 96 японских, 318 английских и несколько шведских агентов {985} .

Не претендуя на правдивость названных цифр, заметим, вместе с тем, что Синьцзян в это время действительно был местом, где шла борьба спецслужб СССР, Китая, Японии, Великобритании, Германии и др. В этой ситуации власти Синьцзяна вели свою коварную игру. Реагируя на советские реалии «большого террора», Шэн Шицай заявил о наличии в провинции троцкистского заговора. Обвиняя «троцкистов» в том, что они хотели поднять восстание, которым воспользовались бы японские и германские агенты, а пострадали бы Китай и СССР, он объявил руководителем этого заговора советского генконсула в Синьцзяне Гарегина Апресова, который помогал ему в свое время прийти к власти и в дальнейшем поддерживал дубаня. Апресов был отозван в СССР, арестован, приговорен к 10 годам лагерей, а 8 сентября 1941 года в отношении него, в ту пору заключенного Орловской тюрьмы, был вынесен уже смертный приговор, приведенный в исполнение 11 сентября 1941 года вблизи Орла {986} . Так завершилась жизнь советского дипломата и разведчика, кавалера высшей награды СССР — ордена Ленина. А генконсулом в Урумчи был назначен Сергей Тихвинский, прошедший в дальнейшем долгий жизненный путь от дипломата и разведчика до выдающегося востоковеда, академика АН СССР и ряда зарубежных академий.

Шэн Шицай провозгласил дружбу с СССР краеугольным принципом своей внешней политики и обещал перестроить жизнь Синьцзяна на социалистических основах. В ходе визита в СССР в сентябре 1938 года он заявил о желании вступить в ВКП(б). Сталин согласился с этим при условии, что он будет скрывать ото всех членство в партии большевиков, и партийный билет ему вручил заместитель начальника Разведуправления РККА старший майор госбезопасности С. Г. Гендин {987} . Впрочем, этот акт был не более чем восточным коварством и желанием получить всемерную поддержку от сильного. А самыми сильными в Синьцзяне в это время были позиции СССР. После же нападения Германии на Советский Союз Шэн Шицай в конце 1941 года резко изменил свою позицию, развернул антикоммунистическую борьбу, репрессировал всех сторонников дружбы с СССР и потребовал отзыва всех советских советников и специалистов, а также отвода советских войск. В этих условиях советским секретным службам пришлось уже организовывать оппозиционное ему движение с целью устранения его от власти и проводить специальные операции на территории Западного Китая {988} .