Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

8 февраля Попов и де Роберти уехали в Москву, а 14 и 16 февраля писали ему уже оттуда. В последнем письме де Роберти просил прервать с ним переписку и указал, что Попов уже «скрылся» из Москвы. Сам Зайцов относился в этому скептически и считал надуманными слухи о расстреле де Роберти. Он полагал, что ситуация развивается по сценарию, аналогичному «Тресту», когда все «заговорщики» жили на старых квартирах.

Зайцов адресовал в своей статье ряд вопросов генералу Дьяконову. Он спрашивал, во-первых, на каких фактах тот основывался, утверждая, что они работают против большевиков и не причастны к ГПУ. Во-вторых, он интересовался, откуда де Роберти мог иметь сведения о готовящемся покушении на Кутепова. Он спрашивал также, по существу утверждая, является ли правдой признание де Роберти, что их информация — «труха», а сведения, которые они передавали Кутепову, проистекали «из мутного источника». Зайцов интересовался, откуда они брали денежные средства, и задавался вопросом — не из ГПУ ли. В связи с просьбами, адресованными Поповым и де Роберти Кутепову о спешной командировке в Россию больших групп офицеров, Зайцов задавал вопрос, не готовило ли ГПУ таким образом развязку.

В заключение статьи Зайцов указывал, что дав сведения о Попове и де Роберти французской полиции после похищения Кутепова, он нигде не называл их имена. И лишь после публикации их фамилий в журнале «Детектив» и других французских и русских газетах он внес поправки для восстановления истины в своем интервью в «Иллюстрированной России» в марте 1930 года. Таким образом, полковник Зайцов стремился снять с себя ответственность и обвинения в свой адрес, что он якобы выдал этих людей на расправу чекистам.

Тем временем обостряется дискуссия между Миллером и Бурцевым. Реагируя на письмо последнего от 28 июля, генерал Миллер направляет ему свое письмо 30 июля с довольно резкими заявлениями и обвинениями. «Если Вы ничего не знаете, — заявляет председатель РОВСа, — то Ваши утверждения бросают тень на целую группу лиц — сотрудников Кутепова». Он обвиняет журналиста, что тот, ничего не зная, принимает решения на шатком основании, но пользуется при этом своей репутацией честного человека и выдающегося разоблачителя.

В ответ Бурцев в тот же день пишет и отсылает свое письмо Миллеру. «Для Вас и для меня борьба с большевиками, в частности, раскрытие дела Кутепова стоят на первом месте», — указывает он. «У Вас в РОВС и в “Возрождении” находятся главные штабы для борьбы лично со мною по делу Кутепова», — заявляет генералу журналист. В числе лиц, ведущих борьбу с ним, он называет генерала Шатилова, бывшего прокурора Чебышева, редактора «Возрождения» Семенова и др., которые «в своих полемических выпадах против меня перешли за границу допустимого». В качестве примера он приводит статью полковника А.А. Зайцова «К делу Попова и де Роберти» в газете «Возрождение». Бурцев выдвигает ряд предложений: 1) встретиться с генералом Миллером на своей квартире или в кафе 2 или 3 августа; 2) пригласить на очную ставку генералов Дьяконова и Корганова, с одной стороны, и полковника Зайцова вместе с любым лицом по его усмотрению — с другой; 3) это собрание обсудит все вопросы; 4) результатами очной ставки могут воспользоваться все заинтересованные лица. В конце письма Бурцев добавляет, что хотел уже отправить свое письмо, когда получил его новое послание от 30 июля.

В связи с этим журналист указывал, что по делу Кутепова им будет опубликована статья в №7 «Общего Дела» и ответ Зайцову на его статью в «Возрождении». «Меня изумляет, что Вас поразили мои слова о предательстве в деле Кутепова», — замечает Бурцев и добавляет, что возможность предательства вокруг себя допускал и сам генерал {268} . Журналист утверждал, что тот оказался в руках агентов ОГПУ, связанных с близкими ему людьми {269} .

Предлагаемая Бурцевым очная ставка не состоялась. Миллер пишет ему следующее письмо лишь 7 августа, где сообщает, что в результате несчастного случая со своим автомобилем не смог ответить раньше. Генерал опровергает утверждения Бурцева о существовании штаба, действующего против него в РОВСе. Фактически он отвергает и идею очной ставки. Миллер указывает, что полковник Зайцов уже дал показания судебному следователю Делалэ и предлагает так же поступить генералам Корганову и Дьяконову. В свою очередь, Бурцев опирается на показания бывшего советского дипломата Беседовского, ставшего невозвращенцем. 10 августа журналист направляет новое письмо генералу Миллеру. Он утверждает, что они едины в главном — стремлении раскрыть дело Кутепова и разоблачить агентов большевиков. Бурцев указывает, что французы демонстрируют полное непонимание в русских делах, и величайшей ошибкой будет доверить им расследование связей Кутепова, например, с Красной Армией. «Не могу понять, как Ваша кампания может обойтись без допросов Корганова, Дьяконова, Завадского-Краснопольского», — добавляет он. « Я мог бы назвать имена, — есть указания, заслуживающие внимания», — пишет он. Но вместе с тем указывает, что будет молчать, пока не будет убежден {270} .

В тот же день, 10 августа, выпускаемая Бурцевым газета «Общее Дело» опубликовала статью «Общевоинский Союз и дело Кутепова». В ней указывалось о сочувственном отношении к РОВСу, но подчеркивалось, что «для нас он не являлся ни единственным, ни главным руководителем политической жизни русских в эмиграции». РОВС организовал расследование похищения Кутепова, но «ни для раскрытия преступления, ни для защиты имени Кутепова не сделано того, что он обязан был сделать, замалчивая правду» и придерживаясь тактики страуса, прячущего голову в песок.

В этом же номере газеты была помещена большая статья «Ответ обвинителям» и письма в редакцию от генералов П.П. Дьяконова и Г. Г. Корганова, опубликованные под рубрикой «В защиту оклеветанных» и призванные защитить Попова и де Роберта, а в известной мере — и самого Дьяконова от нападок со стороны газеты «Возрождение», опубликовавшей в июне — июле материалы видных деятелей РОВСа полковника Зайцова и генерала Шатилова. Бурцев решительно отрицал то, что Кутепов считал Попова и де Роберта чекистами. В свою очередь, опровергалось заявление Зайцова, что он не сносился с Поповым и де Роберта. В помещенных материалах утверждалось, что именно он еще 22 октября 1929 года отправил к ним для переговоров с ВРИО своего агента с инструкциями, но Кутепов был впоследствии недоволен им и его поездкой в СССР. 8 января 1930 года, в день отъезда в Берлин, полковник Зайцов, по утверждению Корганова, показывал ему письмо от де Роберта. Кроме того, этот генерал вспоминал, что накануне, 7 января, он получил письмо из Берлина от Попова и де Роберта и тотчас состоялась его встреча на квартире Зайцова с Трубецким и Дьяконовым. Корганов указывал также, что в своем письме Кутепову от 11 января выразил сожаление, что Кутепов не поедет в Берлин на встречу, и высказывал сомнение, сможет ли Зайцов договориться с посланцами из Москвы. В конечном счете председатель РОВСа изменил свое решение и поехал в германскую столицу.