Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В это время советскому агенту, генералу Дьяконову после предъявленных ему публично обвинений пришлось приложить максимум усилий, чтобы опровергнуть их. В итоге парижский суд, рассмотрев в мае 1931 года материалы следствия по делу «Генерал Дьяконов против газеты “Возрождение”», пришел к выводу, что обвинения газеты необоснованны, признал ее виновной в диффамации против генералов Дьяконова и Корганова и заставил публично принести извинения. Впрочем, дискуссия между Дьяконовым и газетой «Возрождение» (в том числе в лице ее главного редактора Ю.Ф. Семенова) продолжалась и в дальнейшем в 30-е годы.

В связи с этим Бурцев опубликовал в Париже в 1931 году специальную брошюру под названием «В защиту правды» с подзаголовком «Перестанут ли они клеветать. Дело генерала П.П. Дьяконова. Дело полковника А.Н. Попова и полковника Н.А. де Роберта. Заговор молчания». В ней подробно описывались все перипетии этого дела.

На стороне Дьяконова по-прежнему находилась влиятельная парижская эмигрантская газета «Последние Новости», публиковавшая его материалы. Генерал Дьяконов доказывал, что полковники Попов и де Роберта, представители антисоветской организации, действовавшей на советской территории, являлись героями-патриотами. В то время как главный редактор газеты «Возрождение» Ю.Ф. Семенов неизменно называл их провокаторами и агентами ОГПУ {276} .

Бурцев и в изданной им в 1939 году книге, посвященной похищениям генералов Кутепова и Миллера, продолжал утверждать, что обвинение в адрес Попова, де Роберти и Дьяконова — это не что иное, как ложный след, на который пытался направить следствие провокатор — генерал Скоблин {277} .

Но если знаменитый охотник за провокаторами В.Л. Бурцев оказался в плену заблуждений и занятая им позиция играла на руку советской разведке, то у Дьяконова по-прежнему было немало оппонентов и людей, подозревавших его во враждебной деятельности. Один из документов, оказавшихся в распоряжении французской полиции, гласил: «Полковник Дьяконов, советский агент, сильно замешанный в похищении Кутепова, обеспечил себе путем вознаграждения сотрудничество Бурцева, редактора “Общего дела”, которому подсунул Колтыпина-Любского в качестве секретаря. Это Колтыпин-Любский и Думбадзе (чекист) внушили Бурцеву мысль о выдвижении обвинений против полковника Зайцова как участника похищения Кутепова».

П.П. Заварзин, в прошлом жандармский генерал, вошедший в комиссию, созданную русскими эмигрантами для расследования похищения генерала Кутепова, писал французскому комиссару Фо-Па-Биде, занимавшемуся следствием по делу председателя РОВСа, что в 1922 году Дьяконов оказался в Париже без средств к существованию, явился в советское представительство Аркоса в Лондоне и предложил свои услуги советскому правительству. В начале 1924 года он был вызван в Лондон и получил задание наблюдать за белой русской эмиграцией. Дьяконов, утверждал Заварзин, пользуется полным доверием своего руководства, и однажды ему было поручено перевезти из Лондона в Марсель 150 тысяч долларов для большевистского агента, отправлявшегося во французскую колонию для пропаганды.

20 декабря 1930 года главному редактору газеты «Последние Новости» П.Н. Милюкову поступило письмо от некоего Кривенко. Он сообщал, что находился в связях с большевиками в течение восьми месяцев в 1924–1925 годах, и знал, что Дьяконов не только поддерживал связи с ними, но и «пользовался значительно большим доверием, чем я» {278} .

В 1930 году в Париже появился некто Бабецкий, выдававший себя за полковника польского Генерального штаба, командированного во Францию со специальным поручением. Он близко познакомился и вступил в тесные отношения с бывшим русским офицером Завадским-Краснопольским, связанным с префектурой полиции Парижа, и получил от него задание разработать связи генерала Дьяконова с большевиками. Бабецкий несколько раз сообщал Завадскому-Краснопольскому, что близко сошелся с генералом и даже получил деньги у него от имени большевиков. Эти сведения также использовались в ходе развернувшейся кампании против Дьяконова по обвинению его в связях с большевиками. Но вскоре выяснилось, что Бабецкий не тот, за кого себя выдает, и проживает по подложному польскому паспорту. Он был арестован, под конвоем доставлен в Данциг и передан польским властям. Поэтому эта истории закончилась благополучно для генерала Дьяконова и советской разведки {279} .

Но подозрения в адрес Дьяконова со стороны руководства Русского Обще-Воинского Союза не просто сохранялись, но и укреплялись. 1 ноября 1931 года генерал Миллер писал руководителю II отдела РОВС генералу фон Лампе: «Факты говорят сами за себя: о близости генерала Дьяконова одновременно к большевикам (с 1924 года), к легитимистам (с 1926 года) и с Бурцевым (с марта 1930 года), после чего Бурцев немедленно же повел яростную кампанию против РОВС… Это уже одновременно сидение не на двух, а на трех стульях, или вернее сидит он в большевистском кресле, а Бурцевым с Графом (начальник канцелярии великого князя Кирилла Владимировича. — В.Г.) играет, как хочет и как того желают хозяева кресла» {280} .

Сохранился очень интересный документ под названием «О деятельности Легитимистов и Дьяконова» с грифом «секретно», датированный 17 сентября 1931 года и вышедший, судя по всему, из недр Русского Обще-Воинского Союза. В нем раскрывались прежде всего взаимоотношения легитимистов и РОВСа на новом этапе, после смерти великого князя Николая Николаевича и генерала Кутепова. В это время по инициативе великого князя Кирилла Владимировича были предприняты усилия по сближению с РОВСом, учитывая уход из жизни его прежних руководителей, что было одновременно и попыткой подчинить эту организацию себе {281} .

В указанном документе отмечалось, что Русский Обще-Воинский Союз — самая сильная организация эмиграции, и деятельность великого князя Кирилла Владимировича и легитимистов направлена на то, чтобы подчинить ее себе. Утверждалось, что первое открытое выступление этого великого князя против РОВСа состоялось осенью 1930 года, когда генерал Миллер обратился, к нему с предложением о совместных действиях по сбору денег для дальневосточных повстанцев. Но условием, выдвинутым великим князем, было, по утверждению авторов цитируемого документа, подчинение ему всей организации Русского Обще-Воинского Союза. Но это было неприемлемо, ибо нарушило бы всю идеологию РОВСа, который стоял вне политики, и привело бы к уничтожению и разложению этой организации. Затем великий князь обратился к Миллеру с требованием из 11 пунктов в качестве условий для совместной борьбы с большевиками. Но эти требования были признаны руководством РОВСа неприемлемыми, и переписка с великим князем была прекращена. В этом документе приводились и другие свидетельства целенаправленной работы легитимистов против РОВСа.