Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Подводя же общие итоги главы, следует отметить, что развернувшееся и шедшее в течение длительного периода времени за рубежом разбирательство с делом Попова и де Роберги, втянувшее в себя и генерала Дьяконова, не принесло ожидаемой ясности. У них по-прежнему были как обвинители, так и защитники. Вместе с тем развернувшиеся дискуссии и взаимные обвинения привели в конечном итоге к углубляющемуся кризису эмиграции и Русского военного Зарубежья в частности.

Многие годы остается вопросом, который уже ставился ранее и в этой книге. Были ли каким-то образом связаны встреча и переговоры Попова и де Роберти с Кутеповым в Берлине и его похищение в Париже? Были ли связаны и взаимодействовали ли между собой мнимые заговорщики из ВРИО и стоявшие за ними сотрудники КРО и группа Серебрянского? Не планировалось ли похищение Кутепова в Берлине, где советские спецслужбы имели сильные позиции, и не была ли она сорвана внезапным отъездом председателя РОВСа после предупреждения де Роберти? Предположения такого рода высказывались в эмигрантской печати после парижского исчезновения Кутепова, когда стало известно о его тайной встрече в Берлине.

Источники из российских спецслужб и сегодня не подтверждают подобных суждений и не отвечают на вопрос о взаимосвязи этих двух операций в январе 1930 года. Впрочем, ранее уже приводилось мнение генерала ФСБ в отставке А.А. Здановича о том, что налицо была несогласованность действий сотрудников советской разведки и контрразведки, проводивших самостоятельные операции против РОВСа и персонально генерала Кутепова. Принято считать, что все-таки парижская операция по похищению председателя РОВСа изначально планировалась как самостоятельная и проводилась вне прямой связи и зависимости от развития событий на встрече агентов ОГПУ с генералом Кутеповым в Берлине.

Но так ли это, остается вопросом. Ведь если исходить из данных, приводимых самим А.А. Здановичем в статье об операции «Синдикат–4» о том, что непосредственным куратором этой операции являлся помощник начальника КРО Пузицкий, курировавший в этом отделе «белогвардейскую линию» {291} , то выезд его в Париж вместе с Серебрянским мог быть как раз свидетельством взаимодействия разведки в лице Особой группы и КРО/Особого отдела и взаимосвязи операций против Кутепова в Берлине и Париже. Но, чтобы подтвердить или опровергнуть это, нужны весомые доказательства в виде документов ОПТУ той поры.

Что касается чекистской операции «Синдикат–4» с участием легендированной «Внутренней русской национальной организации», то временем ее завершения считается 1932 году. Вместе с тем уже в 1930 году стало очевидно, что она зашла в тупик. Признания бывшего полковника де Роберта Кутепову в Берлине, расследование его дела и расстрел его самого в Москве стали проявлением глубокого кризиса этой операции. Выход из него так и не удалось найти, и она была завершена.

Судьбы ее участников-чекистов глубоко драматичны и трагичны. Они в большинстве своем были репрессированы во второй половине 30-х годов. Лишь автор этой операции, опытнейший чекист, помощник начальника 6-го (белогвардейского) отделения КРО с 1922 года, а затем начальник этого отделения Николай Иванович Демиденко, награжденный за заслуги в борьбе с белоэмиграцией орденом Красного Знамени, скончался от болезни в 1934 году.

Операция «Синдикат–4» уникальна и в том отношении, что ее ключевая фигура — бывший полковник А.Н. Попов («Чернявский», «Фотограф»), ставший агентом чекистов и игравший роль руководителя ВРИО, был удостоен, по утверждению А.А. Здановича, высшего ведомственного звания — «Почетный чекист». Это, впрочем, не спасло его в дальнейшем от ареста и расстрела.

Добавим, что человек, именовавшийся ранее официальным представителем ВРИО в Париже, секретный агент советской разведки, генерал П.П. Дьяконов продолжал свою трудную и опасную деятельность в эмиграции. Причем он вел борьбу и давал полезную информацию как о «Кирилловцах», так и о ровсовцах, а также решал и другие задачи, которые ставились перед ним советской разведкой. Об этом и других страницах борьбы советских спецслужб с военной эмиграцией в 30-е годы пойдет речь в следующих главах.

Похищение и гибель генерала А.П. Кутепова оказали сильное и многообразное влияние на российскую эмиграцию, и особенно на Русское военное Зарубежье. После его смерти, по существу, начался новый этап в его жизни и деятельности. В данной главе будут рассмотрены процессы, происходившие в рядах военной эмиграции и в ведущих эмигрантских военных организациях в первой половине 30-х годов, проанализированы попытки пересмотра стратегии и тактики их деятельности и борьбы.

В связи с исчезновением Кутепова 27 января 1930 года в исполнение его обязанностей как председателя Русского Обще-Воинского Союза вступил генерал Е.К. Миллер, который с 1929 года фактически являлся старшим помощником председателя этой ведущей организации Русского военного Зарубежья. И хотя, по свидетельству близких к Кутепову людей, тот не оставил каких-либо распоряжений о своем официальном заместительстве, но за несколько дней до покушения на него в документах, переданных в префектуру парижской полиции на регистрацию РОВСа, указывалось имя генерала Миллера как его помощника (заместителя).

Подробности и обстоятельства того, как Миллер вступил в руководство РОВСА, а также проблемы и препятствия его легитимации подробно рассматривались автором этой книги в монографии «Солдаты на чужбине» {292} . [27]Заметим здесь лишь, что приказ о вступлении Миллера в должность председателя РОВСа, изданный на следующий день после исчезновения Кутепова, был обусловлен прежде всего необходимостью обеспечить преемственность и сохранить боевой дух этой организации в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах, а также был призван содействовать начавшимся розыскам пропавшего генерала.

К моменту вступления на пост председателя Русского Обще-Воинского Союза генералу Евгению-Людвигу Карловичу фон Миллеру было 62 года. Он родился 25 сентября 1867 года в городе Двинске в старинной дворянской немецкой семье лютеранского происхождения. Иначе говоря, он был выходцем из обрусевших немцев. Его предки многие годы служили в России. Сам он, еще в детстве избрав военную карьеру, в 1884 году окончил Николаевский кадетский корпус, а в 1886 году — Николаевское кавалерийское училище (которым впоследствии несколько лет руководил). За отличные успехи в учебе его имя было увековечено на мраморной доске училища, а он, произведенный в корнеты, был направлен в лейб-гвардии гусарский Его Величества полк, которым командовал великий князь Николай Николаевич. Там состоялось знакомство молодого офицера с великим князем, которое спустя четверть века вылилось в их тесное сотрудничество в эмиграции и в совместную деятельность по формированию и консолидации Русского военного Зарубежья.