Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В 1935 году агенты Москвы выдвинули, по мнению этого автора, еще одно требование: угроза нападения на СССР, его раздела и захвата требует от эмиграции активной помощи родине. На этой основе, указывал Левитский, предпринимались попытки создания в эмиграции так называемого «оборонческого» фронта и укрепления лево-демократического сектора эмиграции с утверждением, что остальные — агенты Гитлера {364} .

В начале 30-х годов, как и в 20-е годы, руководство РОВСа положительно относилось к проведению террористических актов против советских представителей за границей. В ряде случаев эта практика распространялась не только на действующих советских политиков, государственных деятелей и дипломатов. Показательна в этом отношении подготовка боевиками РОВСа покушения на высланного в 1929 году из СССР и находившегося с 1933 года во Франции Л.Д. Троцкого. Бывший второй человек в советском руководстве в годы Гражданской войны в России, нарком по военным и морским делам и председатель Реввоенсовета Республики, он казался достойной мишенью для террористов. Его убийство можно было преподать как продолжение борьбы, начатой в Гражданской войне и отнюдь не закончившейся с ее окончанием.

Заметим, что в развернувшейся в 30-е годы за рубежом охоте на Л.Д. Троцкого парадоксальным образом пересеклись интересы советских спецслужб и боевиков из РОВСа. По существующим данным, последние летом 1933 года готовили покушение на Троцкого во Франции. Действия ровсовских боевиков якобы были санкционированы самим Миллером по инициативе генерала Шатилова.

Организация покушения была поручена генералу А.В. Фоку, который предложил поставить во главе террористов генерала А.В. Туркула. Тот вызвал к себе бывшего офицера, штабс-капитана Н.И. Сподина, который в 1932 году участвовал в Женеве в попытке покушения на советского наркома иностранных дел М.М. Литвинова, хотя и безуспешно. Сподин согласился на выполнение поручения и получил на это в начале августа 1933 года 4 тысячи франков. Спустя несколько дней он встретил на водах курорта Клермон-Ферран Троцкого, но был в это время без оружия. В помощь Сподину был направлен другой бывший офицер В. Налетов, а затем еще и Кривошеев. По некоторым данным, Троцкий лишь чудом разминулся с поджидавшими его Сподиным и Налетовым. Затем все три террориста перебрались в Руайян, в 2–3 часах езды от Клермон-Феррана, недалеко от которого жил и Троцкий. В начале сентября Сподин был вызван в Париж, а двое его соратников еще две недели пытались наблюдать за Троцким. Они утверждали, что в это время в Руайяне действовала еще одна неизвестная группа русских офицеров, готовившая покушения на Троцкого, но они подчинились просьбе Налетова и покинули этот город.

Существуют и иные интерпретации этих событий, когда называется, например, имя бывшего русского офицера, а в то время чиновника префектуры Парижа В.А. Париса, которому якобы тоже было сделано предложение об участии в покушении на Троцкого. Существует и версия, что в это время в Руайян приехал нарком Литвинов, и теракты готовились эмигрантскими боевиками против них обоих. Так или иначе, но покушение на Троцкого не состоялось. Высказывается предположение, что французские спецслужбы предупредил о подготовке этой акции сотрудничавший с ними бывший офицер Завадский-Краснопольский. В результате полиция арестовала одного из террористов, а остальные ретировались. При этом слежка за людьми генерала Фока якобы велась еще 3–4 месяца, и они вынуждены были укрыться в надежном месте. По некоторым оценкам, на эту неудавшуюся операцию было израсходовано 10 тысяч франков, а ее провал привел к разборкам между ее организаторами и участниками {365} . Утечка материалов о готовившемся теракте против Троцкого дала повод газете «Общее Дело» поместить в октябре 1933 года небольшую статью, начинавшуюся с вопроса: «Правда ли, что во Франции готовилось покушение на Троцкого?».

Любопытно, что информация о попытке ровсовцев организовать покушение на Троцкого дошла до руководства НКВД в виде выписки заместителя начальника ИНО А.А. Слуцкого от 23 мая 1934 года на имя наркома Г.Г. Ягоды, его заместителей Я.С. Агранова и Г.Е. Прокофьева, а также начальника Особого отдела ГУГБ НКВД М.Н. Гая со ссылкой на полученные агентурные сведения. А тот факт, что, несмотря на указания руководства, ликвидировать Троцкого во Франции так и не удалось, стало предметом серьезных разборок и подозрений, в том числе в отношении секретного агента чекистов генерала Н.В. Скоблина и заместителя руководителя внешней разведки С.М. Шпигельглаза, в сотрудничестве с троцкистами {366} .

Постепенно руководство РОВСа стало склоняться к тому, чтобы осуществлять действия террористического характера только на территории СССР и исключить проведение терактов за границей, ибо, кроме небольшого эффекта, они ничего не давали, но могли уничтожить организации, которые вели какую-либо работу против СССР.

К марту 1934 года относится интересная переписка генералов Миллера и Абрамова, касающаяся проблем организации и эффективности секретной работы РОВСа. В обмене письмами от 11 и 19 марта шла речь о деятельности и взаимоотношениях Драгомирова и Фосса. Абрамов жаловался Миллеру на то, что Драгомиров считает Фосса своим агентом и предъявляет ему такие требования, которые исключают возможность работы Фосса с ним. В ответ Миллер написал, что Фосс может все докладывать ему (Абрамову) как начальнику отдела о заданиях Драгомирова, и добавил, что не может понять его расхождения с последним. Он указал также, что полагает недоразумением, если Абрамов считает, что Фосс должен вести работу (по поручению Драгомирова) секретно от него как начальника отдела.

По мнению автора, существо указанных разногласий сводилось к выяснению того, как должны соотноситься между собой специальная служба генерала Драгомирова и «Внутренняя линия», формально руководимая Фоссом, но за которым стояли фактически Абрамов и Шатилов. Речь шла не только о межведомственных противоречиях и путях повышении эффективности работы РОВСа в целом и его законспирированной деятельности на СССР в частности. Дело в том, что Абрамов и Шатилов претендовали в это время на то, чтобы выйти на первые позиции в РОВСе, оттеснив Миллера, а подчиненный ему Драгомиров, очевидно, мешал им в этом.

Миллер, вместе с тем, в письме от 19 марта вновь вспомнил ситуацию с исчезновением Кутепова, указав на то, что тогда не оказалось никого, способного продолжать эту работу, а его ближайший сотрудник ААЗ. (Зайцов. — В.Г.) был посвящен далеко не во всё, и по условиям похищения не обладал авторитетом, достаточным для ведения этой работы. Все наиболее авторитетные лица из числа старших военных, занимавших должности в РОВС, отказались возглавить секретную работу, которой ранее руководил Кутепов. «АМД (Драгомиров. — В.Г.) принял мое настойчивое предложение не с радостью, а как тяжелый крест и жертву», — писал Миллер. При этом он уточнял, что обратился к нему после обсуждения его кандидатуры с другими ответственными сотрудниками РОВСа. Другую же кандидатуру никто не указал. Председатель Союза добавил также, вспоминая ту ситуацию, что Драгомиров предупредил, что не знаком с работой, которую вел Кутепов, ни принципиально, т.е. теоретически, ни практически, конкретно.