Нурбулат Масанов - Кочевая цивилизация казахов [Основы жизнедеятельности номадного общества]

В повседневной жизни принадлежность к тому или иному подразделению патронимической организации, особенно в контактных зонах, определяла социальный статус индивида, его положение в обществе и нередко вплоть до мельчайших деталей регламентировала отношение к нему окружающих, систему общения с другими индивидами. Как свидетельствуют материалы по обычному праву казахов, «…исключенный из общества родовичей человек, лишаясь всякой поддержки в них, не имеет между киргизами никаких прав: он и имущество его суть добыча первого ловца-киргиза, высматри-вающаго всегда подобных, лишенных родового покровительства людей» (МКОП. С. 211). Таким образом, данная система общественных связей конституировала индивида как социально значимую личность, определяла социальное пространство его жизнедеятельности.

При рассмотрении иерархической пирамиды патронимической организации исследователи выделяют обычно несколько наиболее важных уровней, сегментов, каждый из которых имел свои функции и особую сферу влияния. Низший уровень был представлен, пс мнению ряда исследователей, так называемой «семейно-родствен-ной группой» (Соколовский, 1926; Курылев, 1978. С. 134-143 и др.), которая была объединением 2-3, реже 3-4 поколений родственников. На наш взгляд, родственников, объединенных в пределах общего домохозяйства либо одного локального поселения (аула), правомернее обозначать термином «минимальный линидж» (см. подробнее: Масанов, Мгеладзе, 1991 и др.). Именно на этом уровне могли иметь место совместная организация процесса производства, кооперация и взаимопомощь, общий выпас скота и совместное кочевание, общность зимних пастбищ и летних водопоев, коллективная аренда земли и т. д. В рамках данной группы помимо семьи осуществлялась социализация личности, приобщение индивида к нормам и идеалам традиционно-бытовой культуры.

Наряду с этим существовал комплекс вопросов, охватывающих различные сферы общественной жизни, который в процедурном отношении разрешался как бы поэтапно и если не мог быть решен в рамках минимального линиджа, то только тогда выносился на суд патронимической группы большего масштаба. Сюда прежде всего следует отнести часть вопросов хозяйственной жизни кочевников. Как свидетельствуют «Материалы по киргизскому землепользованию», «родовыя связи сказываются в различных хозяйственных вопросах, как напр, при составлении зимних табунов, при проведении арыков для орошения полей, при кочевании и др., где всегда киргизы группируются по родам…» (МКЗ. Т. IX. Общий очерк. С. 8). Во-вторых, это касалось вопросов коллективной ответственности и круговой поруки за поступки родственников: за их долги, обязательность кровной мести, уплаты куна, защиты родственников, оказания им материальной помощи (Гродеков, 1889. С. 12, 38-40, 114-116 и др.).

Именно в рамках низших патронимических групп регулировались вопросы наследования имущества умершего индивида (до пятого поколения по агнатной линии), установления опекунства над малолетними детьми, оставшимися без отца (до седьмого колена), левиратного права, согласно которому вдова должна была выйти замуж за одного из родственников мужа (до четвертого колена) и т. д. (Гродеков, 1889. С. 12, 38-40; МКОП. С. 144 и др.). Также находились в сфере влияния патронимических групп различные стороны ритуально-обрядового действа, в частности, все стадии жизненного цикла человека - рождение, инициация, свадьба, смерть, поминки и т. п. Источники свидетельствуют, например, что «при браках родовое начало играет большую роль… На похороны собираются не только кровные родственники умершего, а вся родовая группа… когда кто умрет на джайляу, как тут собирается много родовичей, так как все близко стоят друг от друга» (МКЗ. Т. IX. Общий очерк. С. 8). Решение спорных вопросов (арбитраж) также осуществлялось посредством патронимической организации и т. д. Таким образом, в рамках низших патронимических объединений (до 6-7 поколения включительно) регулировался значительный круг вопросов повседневной жизни кочевников-казахов от семейно-брачных до хозяйственно-экономических.

В масштабах более крупных патронимических групп происходило многократное уменьшение объема функций и имела место их существенная трансформация. Патронимическая организация на данном уровне доминировала не в сфере производства и семейно-брачных отношений, а главным образом, в сфере внеэкономических отношений. Здесь осуществлялась регламентация межгрупповых отношений по поводу пастбищных угодий и водных источников, маршрутов весеннего и осеннего кочевания посредством принципов генеалогического родства. Материалы по обычному праву казахов свидетельствуют, что при возникновении поземельного спора «…нередко принимается в соображение старшинство их рода или отделения» (МКОП. С. 212). «При кочевании киргизы и до настоящаго времени следуют древнему обычаю. Кочуют обществами одного рода, допуская в свои аулы из других родов лишь родственников по женской линии или бедняков, нанимающихся в работники» (Гродеков, 1889. С. 109). «Родственные узы, сплачивая многолюдные роды в одно целое, дают им средства охраняться общими силами против грабежей и отгонов скота со стороны соседей» (Живописный альбом… С. 329). «…Род ревниво следит за тем, чтобы никто из другого отдела не занимал их земель» (там же. С. 330).

На уровне высших звеньев патронимической организации (см. параграф 2.2.) значимость системы генеалогического родства, на наш взгляд, заметно понижалась, поскольку индивид в конкретно-ситуационном плане практически не выходил за пределы компетенции патронимических групп низшего звена. Но ее роль одновременно значительно возрастала в сфере мировоззрения и идеологии, распределения властных функций и т. д. Это было обусловлено тем, что генеалогические связи являлись не только средством идеологического обоснования общности происхождения, единства целей и интересов, но и в условиях политической децентрализации общества были механизмом регламентации социалыго-потестар-ных отношений (Бларамберг, 1848. С. 74-75; Потанин, 1917 и др.). «Власть,- отмечает К. Тернбул,- регулировалась традиционными линиями происхождения, и это помогало обходиться без споров» (Тернбул, 1981. С. 236). Система социально-потестарного доминирования в кочевой среде осуществлялась в форме гегемонии одних патронимических группировок над другими (Аристов ,1896. С. 284-285 и др.).

Таким образом, патронимическая организация играла важную роль в общественной жизни номадов вообще и социальной организации, в частности. На уровне низших генеалогических групп имело место регулирование хозяйственной и социальной практики, всего спектра межличностных отношений в соответствии с принципами генеалогического родства. И если на этом уровне объем регламентируемых функций был наибольшим, то на средних горизонтах патронимической организации полномочия концентрировались, в основном, вокруг вопросов внеэкономической координации поземельных отношений и системы весенне-осеннего кочевания. Иначе говоря, происходило перетекание функций из хозяйственно-экономической во внеэкономическую сферу, из межличностной в межгрупповую. В свою очередь, высший уровень патронимической организации, в основном, контролировал с помощью принципов генеалогического родства сферу потестарно-политических взаимоотношений. Можно заключить, что данная функциональная организация осуществляла регламентацию многообразных процессов общественной жизни посредством генеалогической идентификации индивида либо группы, что отражало идеальные представления номадов о социальной модели общества.