Вильям Райан - Баня в полночь [Исторический обзор магии и гаданий в России]

Флорилегий «Изборник Святослава» был создан для великого киевского князя Святослава в 1076 году. Он включает осуждения гаданий, колдовства и зелейничества, взятые из «Constitutiones Apostolorum» («Правила свв. Апостолов»), и цитаты из св. Афанасия Александрийского о магии и демонах [4]. В «Канонических ответах киевского митрополита Иоанна II», написанных в 1080-х годах и адресованных Иакову Черноризцу, строго осуждаются те мужчины и женщины, которые практикуют «волхования и чародеяния» (но призыва применять к ним смертную казнь там нет) [5]. Сборник канонических вопросов и ответов XII века «Вопрошание Кириково» с большими или меньшими изменениями продолжал бытовать, по крайней мере, до XVII века, возможно как пособие для исповедников; он предусматривает шесть недель покаяния за принесение {593} детей к волхвам и такое же покаяние за принесение ребенка к «варяжскому попу» (оба этих греха обсуждаются в одном ряду с лесбийской любовью) [6]. Вероятно, этот текст рассчитан на женщин в большей мере, чем прочие памятники подобного типа. Другие исповедальные вопросы не упоминают западное духовенство, но связывают воедино магию, обращение к дьяволу и половые извращения: в чине исповеди XIV—XV веков осуждается обращение к волхвам, причем за это предписывается четырехлетнее покаяние, однако католические священнослужители не упоминаются [7]. В «Правилах свв. Апостолов» (вопросах исповедующемуся середины XV века, очевидно основанных на «Constitutiones Apostolorum», о которых сказано выше) осуждаются скотоложство, недопустимые позиции при соитии, обращение за помощью к бесам, обращение к волхвам за предсказаниями судьбы или за амулетами [8]. Это дополнительно свидетельствует о том, что любой веривший в чары считался служителем дьявола. Другое сочинение, содержащее список прегрешений, относится к XVI веку; оно осуждает использование травы или зелий для отравления, совершения абортов или при родах, а также веру в сны, предсказание судьбы и молитвенные обращения к нечистому [9]. Представляется, что объединение магии с семейным правом и нарушениями сексуального поведения, как и признание над ними церковной юрисдикции, распространяется в России с XII века. Оно стало частью реформы, которая проводилась ради материального обеспечения церковной организации путем расширения сферы компетенции епископов [10]. Это соединение, в целом значительно более древнее, было известно на Руси и из отмеченных выше постановлений VI Вселенского и Трулльского соборов.

Более чем через тысячу лет после Лаодикийского собора (на котором обличались магические практики духовенства) в статьях «Стоглава», содержащего решения собора, созванного в Москве Иваном Грозным в 1551 году, все еще сохранялась необходимость запрещать приходскому духовенству под угрозой лишения духовного сана принимать соль, мыло или «сорочку» новорожденного для помещения их на церковный престол или возле него для придания им магической силы (см. подробнее гл. 1.6) [11].

«Стоглав» довольно своеобразно классифицировал магические практики и тексты как еретические, что вызывает ассоциации с представлениями раннего христианства. До недавнего времени среди англоязычных историков было широко распространено {594} мнение, что такие представления, как и «демоническая магия», и «пакт с дьяволом» или полеты ведьм, были изобретением инквизиции. Непосредственное обращение к русским, византийским и позднеантичным материалам, которые редко рассматривались в подобных дискуссиях, позволяет отвергнуть это представление (отчасти, вероятно, заимствованное из «Черной легенды» — антииспанской и антикатолической пропаганды, имеющей давние традиции в английской литературе) как явное упрощение реальности и способствует утверждению в современной науке более взвешенного подхода [12].

Для оппозиции ранней церкви по отношению к магии имелись не только богословские, пастырские или полемические основания. Ее поддерживала существовавшая и раньше враждебность, а также (поскольку христианство в Римской империи было принято в качестве господствующей религии) и подозрительность государства к магии и гаданиям как возможным источникам подстрекательства к бунту или даже настоящей измены [13]. Реальными были опасения, что с помощью гадания откроется имя следующего императора и таким образом будет нанесен политический или династический ущерб; это продолжало беспокоить правителей и в более позднее время [14]. В 80-х годах XVI века в России ворожей Андрюшка Мочалов был схвачен и доставлен в Москву по навету, будто Михаил Нагой (родственник царевича Димитрия, который принадлежал к семейству, имевшему некоторые династические претензии на трон) спрашивал его, долго ли будет царствовать Федор Иоаннович [15].

Образ Нектанеба (Нектонава), который в различных версиях «Александрии» Псевдо-Каллисфена потопляет вражеский флот с помощью того только, что заколдовывает модели кораблей в лохани с водой, должен был устрашить легковерных правителей и свидетельствовать о тщете всех экономических и военных основ их власти.

Как только христианство было официально принято Римской империей, оказалось, что очень несложно размыть границы между язычеством, (вредоносной) магией, ложными предсказаниями, ересью и государственной изменой и, по существу, сместить их [16]. Языческие боги, хотя они порой и превращались в святых и ангелов новой религии, значительно чаще выступают в роли демонов, наделенных магическими способностями. Боязнь магии, часто связанной с отравлением [17], как оружия подстрекателей к мятежу вновь и вновь всплывает в европейской истории [18]; и не только в европейской, но, как мы увидим далее, и в русской. {595}

В странах, официально исповедующих христианство, гражданское право обычно или следовало церковному праву в вопросах магии, или самостоятельно рассматривало практику магии или гадания как основание для светского преследования. В раннее время у православных славян наказания, определяемые церковью за подобные практики, были сравнительно мягкими. Например, согласно глаголическому «Евхологию» X века за «молитву бесам» полагалось посадить виновного на четыре года на хлеб и воду [19]. Раннее княжеское законодательство Киевской Руси демонстрирует пренебрежительное отношение к магии и гаданиям, относя их к специфически женским занятиям, надзор за которыми предоставлялся мужьям. Подобное отношение, если верить «Домострою», господствовало в России и в XVI веке (см. выше гл. 1). Но вот путешественник из исламской Испании (XII век) решил, что описание преследования подозреваемых в колдовстве в Киевской Руси достойно того, чтобы включить его в краткое описание страны. Подозреваемых, по его словам, связывали и бросали в реку: если они всплывали, то признавались ведьмами, их вытаскивали и сжигали [20]. Этот пример «купания» ведьм позволяет включить Русь в ареал древней и широко распространенной традиции [21].