Вильям Райан - Баня в полночь [Исторический обзор магии и гаданий в России]

Уриноскопия также мало была известна на Руси. Возможно, первым стал текст, восходящий к печатным изданиям «Hortus Sanitatis», извлеченный из перевода 1534 года Николая Булева (Бюлов), например «Благопрохладный вертоград, или Травник», написанный в 1616 году и содержащий, помимо статьи об уриноскопии, статьи о знаках зодиака и о днях, благоприятных для кровопускания [62]. Один сборник XVII века по астрологической медицине включает «Послание египетскому царю Птолемею», содержащее магическую уриноскопию: образ человека, сидящего в облаках, означает, что болезнь будет продолжительной, но не кончится смертью; если он располагается внизу, почти на дне склянки, — то вскоре поправится; если в лежачем положении в верхней части или на дне — опасайся этого дня [63].

Прогностические представления, связанные с чиханьем, имеют весьма древние корни [64], они отмечены еще в начале XII века в проповеди Кирилла Туровского [65]. И до настоящего времени поговорка «не верить ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай» означает {237} «не быть суеверным» [66]. Как и на Западе, в России к чихнувшему человеку окружающие обращаются с пожеланиями здоровья. Сохранилось несколько примеров объяснения чиханья: то, что сказано во время чиханья, — правда (ср. аналогичную примету у Гомера); чиханье в понедельник означает удачу на всю неделю [67]; сколько раз чихнешь в день своих именин — столько лет тебе и жить осталось [68]. Существует также порядок предсказаний на каждый день недели: чиханье натощак в понедельник — к подарку; во вторник — к посетителям; в среду — к новостям; в четверг — к похвале; в пятницу — к встрече; в субботу — к исполнению желаний; в воскресенье — к гостям [69]. По-видимому, подобные приметы можно рассматривать как весьма древние формы, поскольку весьма сходные гадания по чиханью в разные дни недели сохранились и в Англии, и в Америке [70].

Зевнуть кому-то в лицо означает то же, что «сглазить»; если человек не перекрестит рот во время зевания, то его рот может перекосить [71].

Гадания по приметам, связанным с собственным телом, были весьма распространены в России. Из самых элементарных примеров отметим поверье: если родимое пятно расположено так, что его можно увидеть самому, — это к несчастью, а если нельзя — то к удаче [72]. Более детально разработано гадание по непроизвольному вздрагиванию или почесыванию различных частей тела, это древний и, по-видимому, универсальный способ ворожбы. В русских народных поговорках и поверьях можно найти сколько угодно таких примеров, существуют они и на других языках, включая английский [73]. Шум в левом ухе — к плохим вестям, в правом — к хорошим; если чешется левый глаз — к слезам, если правый — к радости (о значении правого-левого подробнее см. гл. 2.7.5) [74]; если чешутся уши — к новостям, или к дождю, или к рождению ребенка у друзей; если уши горят — значит, о тебе кто-то говорит [75]. Если болят руки, ноги, голова, пальцы или мозоли — к плохой погоде [76]; если чешется голова — значит, кто-то тебя бранит [77]; зуд в носу — к покойнику [78]; горит ступня — к дальней дороге; если правая ступня мерзнет раньше, чем левая, — добрый знак [79]. С ногами связана и другая известная с древности примета: если споткнулся, это дурное {238} предзнаменование [80]. В России вера в этот дурной знак не относится к самым распространенным суевериям, но В.И. Даль зафиксировал одно русское поверье: «кто, идучи домой, споткнется, у того дома ссора готова» [81].

Тексты гадания по непроизвольному вздрагиванию частей тела — «Трепетники» — были изучены М.Н. Сперанским [82]. Это исследование поместил в более широкий контекст Германн Дильс, сделавший немецкие переводы европейских (включая славянские) и восточных «Zuchungsbücher» [83]. Византийскую версию приводит А. Делятт [84].

М.Н. Сперанский, напомню, отмечал, что В.И. Даль ошибочно принимал ряд книжных суеверий за народные. Если верить И.А. Гончарову, в российской провинции XIX века и дворяне, и крестьяне, и мужчины, и женщины верили в подобные приметы, даже если не всегда одинаково истолковывали их значение. Так, детство гончаровского Ильи Ильича Обломова прошло в помещичьем семейном кругу, где подобные суеверия были широко распространены [85].

Русские магические формулы, обычно называемые заговорами, можно было бы рассмотреть в связи с народной магией в главе 2 или в связи с амулетами в главе 8, поскольку их нередко переписывали и носили как амулеты (в частности, неграмотные люди, которые не могли прочитать записанное заклинание) [1]. Применение заговоров также могло быть связано с ритуалами, амулетами и магическими объектами [2](что демонстрируют тексты, в которых фигурирует св. Сисиний — гл. 8.6.6.1) или с лечением травами, не во всех случаях бесспорно магическим. Однако широта темы заставляет выделить ее в отдельную главу, причем даже в этом случае возможен лишь самый общий очерк, сопровождаемый отдельными примерами. В этой главе при необходимости рассматриваются также невербальные процедуры (ритуалы), использование магических объектов и веществ, поскольку часто они комбинировались с заговорами и заклинаниями (произносимыми или записанными) или же должны были привести к аналогичному результату.

В русской традиции существует множество заговоров, которые имеют форму христианских молитв и в то же время включают в свой состав магические, фольклорные или, во всяком случае, неканонические элементы. Как и в Западной Европе или Греции, такие молитвы по терминологии и даже по содержанию могут мало отличаться от приемлемых с церковной точки зрения текстов и часто сосуществуют с ними [3]. Фактически во многих случаях все зависит от того, кто и при каких обстоятельствах произносит молитву/заговор. Рассмотрим, например, «Большой требник». Эта книга была опубликована в 1641 году киевским митрополитом XVII века Петром Могилой. Она содержала молитвы и последования совершаемых в особых случаях священнодействий. «Большой требник» включает много таких молитв, которые, будучи произнесены {244} «вещей женкой», следовало бы определить как заговоры, причем в этом он всего лишь следует давней рукописной традиции [4]. Такие молитвы обычно называются ложными молитвами [5]или заговорами. На английский язык это чаще всего переводится как spell или иногда incantation ( chant ) — говорить нараспев), поскольку, за исключением тех заговоров, которые шептали, их обычно произносили нараспев, на манер церковного чтения [6], а русские крестьяне, как известно, обычно молились вслух. При этом термин «заговор» подразумевает нехристианское содержание и, возможно, пришел из языческих регионов, взаимодействовавших с Русью [7], или с латинского Запада [8].