Вильям Райан - Баня в полночь [Исторический обзор магии и гаданий в России]

Сны также находят применение в народной медицине. Один из заговоров, опубликованный Л.Н. Майковым [46], направлен на то, чтобы увидеть во сне средство от болезней: «Ложусь я, раб Божий, спать на Сионских горах, во святой церкви; кладу три ангела в головах: одного подслушивать, другого подглядывать, третьяго подсказывать. Поведай, Микола милостивый, зелье в потребу. Во веки веков, аминь».

Упоминание трех ангелов — общее место в заговорных текстах.

Мотив толкования снов встречается и в фольклоре. Приведу лишь два примера. В Вологодской губернии предсвадебный ритуал включает песню невесты, в которой она рассказывает свой сон; на эту песню подруги невесты отвечают другой песней [47]. Народная вера в сны и приметы, такие как чиханье или крик птиц, находит еще одно подтверждение в былине новгородского происхождения. Герой былины (Васька Буслаев) с пренебрежением относится к подобным верованиям и заявляет, что не верит «ни в сон, ни в чох» и лучше будет полагаться на свой «червленый вяз» (дубину). Это выражение представляет собой эпическое общее место, которое встречается и в качестве популярной поговорки [48].

Физиогномика в древности и в Средневековье занимала промежуточное положение между натурфилософией и ведовством. Очевидно, что, говоря медицинским языком, заболевания могут распознаваться по внешним признакам; а семиотики могут показать, что язык тела имеет свою систему. Если выражаться более доступно — люди во все времена осознанно или неосознанно делают заключения о характере человека, во многом основываясь на его внешности. И когда внешность ассоциируется с «дурным глазом», имеющим магическую силу, или когда внешний вид последовательно связывается с неотвратимой судьбой, мы вступаем в область ведовства.

Самый ранний физиогномический текст — собственно «Физиогномика» — долгое время считался принадлежащим Аристотелю, но в конце концов был исключен из корпуса его сочинений. Из него выросли и серия арабских физиогномических текстов в VIII—{233}IX веках, и латинские тексты западного Средневековья. Научные аспекты физиогномики породили такие дисциплины, как антропометрия, а гадательные обеспечили сохранение за физиогномикой место в народной лубочной литературе о «премудростях древних» (например, в «Grand Albert» во Франции или «Aristotle's Masterpiece» в Англии). Физиогномика с предсказаниями судьбы по-прежнему сохраняет свои позиции в книготорговом бизнесе.

Астрологическое обоснование физиогномии (по Дж. Кардано)

Между тем литература Киевской Руси не знала физиогномики, если не считать некоторых ее элементов, попавших в известный в России «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского [49].

Пространные физиогномические тексты появляются на Руси в XV—XVI веках с переводом в Великом княжестве Литовском еврейской версии псевдо-Аристотелевой «Secretum Secretorum» («Тайная тайных», подробнее см. в гл. 1.5) и с ее последующим распространением в списках в Московском государстве. Древнееврейская версия, использованная переводчиком, была специфической: она включала большинство медицинских трудов Моисея Маймонида, {234} а также физиогномику иранского ученого Разеса, еврейский перевод которой был сделан Шем Тов бен Исааком. Текст Разеса помещен непосредственно за физиогномическим текстом «Secretum», так что читатель мог ознакомиться с арабской физиогномикой почти в полном объеме [50].

В действительности оба указанных физиогномических текста не являются в полном смысле ни магическими, ни гадательными (исключением можно считать лишь предостережения избегать карликов и голубоглазых, но они скорее имеют отношение к простонародным суевериям). В большей мере это были медицинские труды, созданные, чтобы помочь своим адресатам — соответственно Александру Македонскому и Мансуру — разумно оценивать людей при приеме на службу, при дипломатических переговорах и покупке рабов. Так или иначе, физиогномические трактаты стали важным новшеством на Руси: читатель «Тайная тайных» сталкивался с ними сразу вслед за ономастиконом (в русском переводе названным «Числа имени», т.е. «вычисление имен»). Вместе с астрологическим и алхимическим разделами статьи о физиогномике представляли тот отмеченный чертами детерминизма взгляд на жизнь, который мало сочетается с церковным учением о божественном промысле и свободе воли. Более того, они были частью той эзотерической премудрости, собранной в тайных книгах, которая предназначалась только для избранных. Иван Грозный, проявлявший, как представляется, интерес к оккультным наукам, несомненно цитирует физиогномический трактат «Тайная тайных», когда рекомендует не доверять голубоглазым людям [51].

Как и включения из трактатов Маймонида, физиогномические разделы русской версии «Тайная тайных» можно найти в виде отдельных списков [52]. Эти псевдо-Аристотелевы сочинения в XVII веке соединили с переводом «Liber phisionomiae» Михаэля Скота [53], и от XVIII века дошли несколько списков физиогномики различного происхождения, один из которых под названием «Персонник» был опубликован Археографической комиссией [54]. Пространный текст по физиогномике, возможно переводной, найден и в «Сборнике заговоров» первой половины XVIII века [55]. Все это позволяет, по крайней мере на уровне популярного восприятия того времени, поставить физиогномику в один ряд с сочинениями по магии и мантике. Физиогномика из «Grand Albert» (книга 4) может считаться источником для составления глав по физиогномике в гадательных книгах, о которых говорилось выше в разделе о сонниках; во {235} всяком случае, источником московского издания 1795 года «Совершенный физиогном и хиромантик…» (включающего также разделы по астрологии), по-видимому, не являлись посмертные записки некоего «славного индейского мудреца», хотя об этом сообщается на титульном листе книги [56].

Астрологическое обоснование хиромантии

Гравюра XVI в. из трактата Агриппы Неттесгеймского «О сокровенной философии»

Практика, известная в России и под именем «хиромантии», и (в русской кальке с греческого) как «рукогадание», вероятно, не была широко распространенной формой ворожбы и редко упоминается в древнерусской литературе. Один из исследователей народных суеверий описывает хиромантию как «буржуазную практику», заимствованную в XVII—XVIII веках и мало известную простонародью [57]. Источники зафиксировали, что хиромантией занималась женщина-татарка в 1630 году [58]; а в 1685 году с костромского крестьянина Ромашки Аверкиева было взято ручательство не покидать монастырской территории и не предсказывать судьбу при помощи жеребеек или смотрением руки. Ромашко своего обещания не исполнил и в 1692 году был замечен все в тех же проступках [59]. На картине Ж.-Б. Ле Пренса, названной «Некромант» (1774), изображен старик чародей с глобусом и, возможно, колбой или перегонным кубом алхимика, гадающий молодой девушке по руке [60]. Ле Пренс был одним из первых художников, которые серьезно относились {236} к нравам и обычаям обитателей Российской империи. Однако собственно «русские» детали этой картины слишком сомнительны (особенно колба) и наводят на мысль, что Ле Пренс мог никогда и не видеть в России чародея, гадающего по руке. Действительно, хиромантия, как и гадание на кофейной гуще, обычно считается формой женских гадательных практик, причем настоящими специалистами в этой области всегда считались цыганки и татарки. Цыганки и теперь нередко окликают прохожих с предложениями погадать по руке, если за это дашь им «серебряную» монетку. Самые ранние руководства по хиромантии, насколько мне известно, относятся к XVIII веку и являются переводами западноевропейских книг [61]. Первый такой опубликованный текст появился в Москве в 1795 году — это был уже упоминавшийся «Совершенный физиогном и хиромантик…»; за ним в 1821 году последовали также упоминавшиеся предсказания Мартина Задеки.