Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

"В то время как я выздоравливал у продавца, был провозглашен новый царь. Род Оха пресекся, он не был царской крови, но это неточно; его, казалось, ценили... Говорили, что Дарий, новый царь, был столь же смел, как и красив. Во время войны, которую вел Ох против кадусиев, их герой-гигант бросил вызов воинам царя, и лишь Дарий принял вызов. Он был ростом в шесть с половиной футов и пробил своего противника с первого же броска копья, что создало ему надежную славу. Был созван совет, маги спросили небеса; но никто не осмелился возражать выбору Багоаса, его слишком сильно боялись. Между тем до сих пор царь никого не убил и выказывал любезный и приятный нрав..." (стр. 14).

Очевидно, как обычно, Мари Рено добросовестно ознакомилась с источниками, преданно принимая точку зрения, созданную Юстинианом, Диодором, Квинтом Курцием и Плутархом, а вслед за ними и всем историографическим сообществом.

Было бы ошибочно полагать, что "положительная" интерпретация личности последнего Великого царя была принята большинством исследователей. Этого не было даже во времена Дройзена. Внутри политического течения, благоприятствующего объединению Германии, активистом которого был Дройзен, труд Филиппа Македонского служил примером и прецедентом для маленьких, неспособных увеличиваться республик. Совершенно иначе он оценивался "либералами" (в Англии особенно), которые активно выступали против деспотических систем. Необходимо также учитывать внутреннюю враждебность тех и других против наполеоновского империализма, источника катастрофы для многих европейских стран. В таком контексте Филипп Македонский, Александр и "азиатские деспоты" (в том числе Дарий) были представлены и интерпретировались как особенно ужасные негативные примеры.

Это особенно ясно видно у Бартольда Георга Нибура [10] Сын путешественника Карстена Нибур, который посетил и описал Пер-сеполь (выше, стр. 45). в одной из первых работ 1805 года - переводе на немецкий язык "Первой Филиппики" Демосфена, который он посвятил царю Александру I: антимакедонское настроение и антинаполеоновский пафос были видны и ясно выражены. Это красноречиво показывает курс обществоведения, который он вел в университете Бонна в 1825-1826, а затем в 1829-1830 годах. Говоря о "несчастном Дарий", он противится тому, что называет "общественным мнением", и высказывает очень критическое суждение:

"В качестве частного лица Дарий приобрел хорошую репутацию в персидской армии... и общественное мнение в истории к нему благоприятно. Ноя не могу понять, на основании каких фактов это мнение создалось. Он не понял, как надо использовать ресурсы своей огромной империи против Александра. В ходе сражения при Арбелах он показал себя храбрым человеком; но там это качество не было чем-то исключительным, такое же свойство рядом с ним проявляли несколько тысяч других людей, и не иметь его было просто позорно. Как принц, лишенный всего, он вызывает просто поток сострадания, которое к тому же усиливается тем, что Дарий был человеком с гуманным характером. Ему не приписывают ни одного акта жестокости, хотя жестокость свойственна даже лучшим представителям восточных владык, которые обычно смотрят на людей как на насекомых. Похоже, он имел добрые, человечные намерения... Даже при том, что его считали храбрецом, все же он был достаточно беспечен... Если бы он поднялся на трон вследствие личных качеств, если бы он оставил дворец и двинулся в провинции, чтобы своими глазами увидеть состояние дел, если бы он передал Мемнону неограниченные права по командованию армией и если бы Мемнон сам сумел утвердить себя и перебороть зависть сатрапов, Александр был бы, разумеется, побежден" (1856, стр. 378-380, 431).

В то же самое время многочисленные английские историки, публиковавшие книги по греческой истории, регулярно трактовали образ Александра с иной точки зрения, очень отличной от точки зрения Дройзена, и даже иногда противостояли ей. В 1801 году - в год, когда во Франции барон Сент-Круа довольствовался тем, что полностью цитировал суждение Боссюэ, - Жилье отмечает, что поведение самого последнего представителя династии Ахеменидов ясно доказывает, что он не был "ни храбрецом, ни благоразумным"; опираясь на некролог, написанный Аррианом, он добавляет, что из положительных качеств царю можно приписать только отсутствие актов жестокости (1801, стр. 323).

В 1835 году Митфорд указал, что приход Дария был плохо принят персидской знатью и сатрапами и что, приняв это все во внимание, даже если раскритиковать Арриана за систематически проявляемую пристрастность, его суждение о военном бессилии Дария абсолютно разумно (VII, стр. 211). Со своей стороны, Тирлуолл в открытой дискуссии по поводу позиции Дройзена напоминает, что к моменту вступления на престол Дарий "был почитаемым принцем, пользовавшимся популярностью", поскольку "он приобрел достаточную репутацию ввиду своего личного мужества, главным образом благодаря подвигу, совершенному в одном из походов против кадусиев". И, устранив евнуха Багоаса, "он освободил трон от унизительного подчинения... Все решили, что он способен защищать свое царство", но вскоре события доказали, что он был всего лишь "трусом, неспособным поддерживать свою репутацию в настоящем сражении... [Его поведение при Иссе] похоже, уничтожило репутацию, которую он заработал своими личными достоинствами"(VI, 1845, стр. 145, 184). Отсюда следует следующее суждение, которое повторяло уже многократно слышанное: "Дарий был одним из множества царей, которые были бы счастливее и уважаемее, если бы никогда не поднимались на трон. Между тем, если бы он жил в мирное время, он, скорее всего, считался бы по крайней мере столь же способным выполнять эту функцию, как и множество его предшественников" (стр. 243-244).

Наиболее решительным противником Дройзена был другой талантливый английский историк, Джордж Грот. По примеру Б. Г. Нибура, чьи работы он очень ценил, Грот рассматривает персону Александра и ставит под сомнение труд по эллинизации, который Дройзен описал и хвалил в своем произведении. Он считал, что македонец хотел скорее "азиатизировать" Грецию, чем "эллинизировать" Азию (XIII, 1869, стр. 83-96) [11] То же выражение у Гобино. История персов, II, 1869, стр. 357: «Александр закончил азиатизации Греции». . Суждение о Дарий также очень отличается от суждения Дройзена. У Дройзена это "принц, рожденный под несчастливой звездой". Грот строго осуждает Дария: преступная бездеятельность в начале войны, а также "личная трусость, неуверенность и некомпетентность", которые сделали поражение персов неизбежными (XI, 1869, стр. 431-434,451-452, 491). То есть ясно, что знать хотела его сместить, а что было делать?