Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

С точки зрения, принятой Дройзеном - с позиций спаянности империи по отношению к готовящемуся македонскому нашествию, - воцарение Дария III является прогрессивным: "Ни один мятеж не нарушил начало его царствования... С ионических берегов до Инда Азия, объединенная под рукой благородного Дария, казалась в такой безопасности, в какой она не была уже давно".

Совсем иной точки зрения придерживается Нольдеке, пылкий поклонник царствования Артаксеркса III и жестокий противник Дария III:

"Артаксеркс III был совсем иным [чем Артаксеркс II, изнеженный царь]... Он принадлежал к тем деспотам, которые были способны восстановить на некоторое время разлагающуюся восточную империю - деспотов, которые проливают кровь без страха, кто не задумывается о выборе средств, но кто обычно способствует благополучию государства... Он был первым царем, после Дария [Первого], кто осуществил великую победоносную военную кампанию, и таким образом поднял империю" (1887, стр. 75, 80).

Вписанная в длинную династическую последовательность от Кира до Александра, цепочка от Артаксеркса III до Дария III и царствование последнего из Ахеменидов описаны еще более мрачно С. Бенджаменом в 1888 году:

"Персия поднялась из праха. Гений Артаксеркса-Оха вернул ей великолепие и могущество и дал империи надежду на дальнейшее существование. Империя могла бы существовать очень долго, если бы царь имел в качестве преемников людей с талантом, равным дарованию Кира Великого. Но судьба решила иначе, и в тот самый момент, когда Персия должна была сразиться на поле битвы с одним из самых великих военачальников истории, ее судьба была поручена Провидением одному из наиболее некомпетентных правителей, сидевших на ее троне. Без сомнения, Дарий Кодоман не совершил столько же преступлений, как некоторые из его предшественников, но он и не обладал их энергией и талантом. Он был труслив, и его слабость была столь же велика, как и его слабоумие... [После Гавгамел] другой царь или военачальник..... мог бы продолжать противостоять Александру и его немногочисленной армии, оказывая такое сопротивление, которое могло бы привести того к гибели. Но Дарий относился к тем людям, которые растрачивают все, что накопили их предки. Создатели и гробовщики великих империй не отливаются по одному образцу" (стр. 141, 146).

Нольдеке и Бенджамен не единственные, кто прославляет память об Артаксерксе III. Хотя и "вызывающий негодование", этот Великий царь, как нехотя замечает Юстиниан, "был довольно умен, чтобы поставить несколько значительных людей и без излишней подозрительности передать им наиболее важные функции, что встречается не так уж часто в восточных системах правления"; он также правильно оценивал македонскую опасность (1879, стр. 139). Согласно Ольмстеду, "каким бы кровожадным он ни был, Артаксеркс III был способным правителем, и не будет чрезмерным сказать, что, убив его, Багоас разрушил персидскую империю... Это убийство полностью изменило международное положение"(1948, стр. 489). Анализ этих событий пересказывается Гиршманном в следующих терминах:

"Судьба, казалось, предлагает Персии последний шанс на спасение, возводя на трон человека жестокого, но который был наделен железной волей и имел силу государственного деятеля [Артаксеркс III]... Империя была восстановлена полностью. Она кажется сильнее, чем когда-либо со времен царствования Дария [Первого]... [Но] Артаксеркс III умирает, отравленный, и это убийство ударяет в то же время и по империи, которой осталось существовать совсем немного времени... Убийство потрясло политическую арену мира, на которую вступала новая сила - Македония" (1951, стр. 197, 200).

Давайте посмотрим под конец на эссе, написанное Б. Тойнби и представленное автором как "остроумная шутка, но по серьезному поводу" (1969, стр. VI) [16] См. стр. 420–440: IfOchusand Philipp had lived; стр. 441–486: If Alexander the Great had lived on. . Задаваясь вопросом о роли личности в истории, автор представляет мир, в котором три личности, стоявшие на первом плане, исчезнувшие в промежутке пятнадцати или шестнадцати лет, продолжали бы жить. Речь идет о Филиппе и его сыне Александре, а также о Артаксерксе III, которого он представляет как намного более энергичного, чем был "беспечный Артаксеркс II". Согласно сценарию художественно-исторического романа, Артаксеркс III не сумел воспрепятствовать вторжению в империю Филиппа II в 333 году и согласился заключить договор, который зафиксировал демаркационную линию на Евфрате; в обмен на это македонский царь дал ему элитные части, которые позволили ему восстановить власть Ахеменидов в Центральной Азии. Вследствие пространственного сужения империи царь сумел справиться со своими неприятностями, которые значительно ослабили страну после поражения Ксеркса в Греции, и умер в 325 году от естественных причин, окруженный всеобщим уважением... Интересно, что Тойнби выбрал Артаксеркса III для ведения войны против Филиппа в 333 году, как если бы он был единственным из последних Великих царей, который был способен играть эту роль. Очевидно, что ему не пришло в голову представить то, что могло бы произойти, "если бы Дарий жил дольше"!

И, наконец, очевидно, что возрождение во времена царствования Артаксеркса, единогласно признаваемое даже теми, кто пишет о его кровавой жестокости, ставит этого "реставратора и поддержателя имперского могущества" на особое место в галерее царских портретов - место, которое прямо или косвенно, но принижает образ Дария. Был ли Дарий наделен достоинствами, необходимыми для царя, или нет, но он раздавлен двумя мощными деятелями, достижения которых неоспоримы. Конечно, никто и не думает поставить на одну доску или хотя бы сравнивать Артаксеркса III и Александра.

Таким образом, даже при положительной трактовке образа Дарию отводится второстепенная роль, так как он не сумел сохранить имперское наследство Артаксеркса III и у него не было никакой возможности мешать Александру.

Именно в этом состоит историографическая проблема противопоставления Дария и Александра: как говорил де Сент-Феликс, "что можно сделать против одного из гениев, которые появляются время от времени, когда Вечность хочет изменить лицо мира"? Атакованная таким героем и такими армиями, Персия не могла избежать смены господина [Боссюэ]. К несчастью для нее, на Западе возникла новая власть, руководимая величайшим воином своего времени [Сикес] - ведь Запад никогда не порождал подобного явления [Шахермайер]. Отсюда следуют смягчающие обстоятельства, в которых Дарию не отказывает даже столь резкий критик, как Нольдеке: "Никто не может упрекнуть его в том, что он не был столь же велик, как один из величайших военачальников всех времен". Дарий наделен многими достоинствами, но по сравнению с македонским героем он был всего лишь обычным человеком. В обычные времена он мог бы быть хорошим царем [Роулинсон]. Если бы он не был обязан противостоять Александру, он мог бы остаться в истории примером превосходного руководителя [Жюсти]. Дарий - один из множества царей, которые были бы счастливее и уважаемее, если бы никогда не поднимались на трон [Тирлуолл], и т. д.