Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Ясно, что Арриан не собирается признать наличия у Дария хоть какого-то мужества: напротив, он осуждает его более активно и по большему числу оснований, чем другие авторы. Давайте рассмотрим одно из суждений Арриана: "В области военной деятельности он был, более чем кто-либо, мягок и достаточно осторожен" [1] Арриан III.22.2; malthakos – мягкий, изнеженный, бессильный; или phreneres отсутствие хладнокровия и здравого смысла. . При всей своей тривиальной банальности определения, использованные Аррианом, были, разумеется, очень значимы для читателей. Говоря о ситуации Артаксеркса перед сражением при Кунаксе, Плутарх пишет, что у него было "большее количество лучших сатрапов и стратегов в совете и во время битвы, чем у Кира" [2] Плутарх. Артаксеркс 7.3: phronein kai makhestai. . Это позволяет ему выбрать лучших среди приближенных - например, Мардония, "одного из первых среди персов по своей отваге на войне и мудрости в совете" [3] Непот. Pausanias 1.2: in primis omnium Persarum et manu fortis et consilii plenus , или Тирибаза, дававшего Артаксерксу мудрые советы и почитавшегося за "его отвагу на войне и здравые суждения на совете" [4] Диодор XIV 10.4: en tois polemiois andreia dienegkein... kata tas sumboulas оигфзеивЦэкЬет. . Стоит вспомнить персов, отобранных Артаксерксом III в ходе египетской кампании: они наделены одновременно "отвагой и верностью" [5] Диодор XVI.47.1: arete kai eunoia (eunoia, «благосклонность», это ссылка на лояльность по отношению к царю). . И наоборот, персидские военачальники могут обвиняться в "трусости и неопытности" [6] ДиодорXVI.40.4 dia ten kakian kai apeirian. . Давайте процитируем также Парсондаса из мидийско-персидской легенды: "Его отвага и ум вызывали восхищение" [7] Диодор 11.33.1: andreia kai synesis. .

В этом и те и другие, похоже, сообразуются с достоинствами самого царя, которые сначала Дарий I, а затем Ксеркс выказывают при любом удобном случае, "во дворце и на поле битвы" (DNb; ХР1). Но читатели приведенных произведений в основном не были персами. В одной апофтегме Плутарх утверждает, что, "сочиняя собственное хвалебное слово, Дарий [I] говорил, что он становится более прозорливым на поле битвы и в присутствии опасности" [8] Плутарх. Apophtegmes (Moralia 172°) phronimotheros. . Оценивая Дария III, Арриан, разумеется, не ссылается, даже косвенно, на царские заявления. Когда в начале IV века до Р. Х. греческий поэт написал эпиграмму в честь ликийского династа Арбинаса из Ксанфа, он также восхвалял "его ум и его силу", но из этого не следует, что поэт имитировал заявление Дария. Восхваление соединения качеств ума и мужества не является чисто персидской монархической идеологией. Намного более вероятно, что греческий поэт черпал вдохновение и формулировки в гомеровских поэмах.

В конце концов теми же терминами может быть описан греческий советник Харидемос, которого мы вскоре увидим действующим рядом с Дарием III. Он также "весьма восхищал отвагой и талантами стратега, участвовал в военной кампании рядом с царем [Филиппом]. Он стал советником, который действовал в этом качестве при Дарий" [9] Диодор XVII.30.2: andreia / strategia / symboulos. . Греческий стратег с тем же успехом может приветствоваться за свои качества "отваги и живости ума", даже если он состоит на службе врага македонского царя [10] Диодор XVI.48.1 (военачальник на службе фараона Нектанебо): arete kai agkhinoia strategike. .

С помощью умело подобранных терминов Арриан легко показывает эллинистически настроенному читателю военную несостоятельность Дария. Первое определение ("мягкий") скорее демонстрирует его неспособность к участию в боях, и даже, как мы увидим, трусость. Второе определение ("достаточно осторожен") соединяет неспособность выстроить приемлемую стратегию и следовать ей с должным упорством и постоянством. Тот же термин использует Геродот, чтобы объяснить читателям, почему и как, не сделав необходимых приготовлений в тылу, Камбиз выступил войной против эфиопов, "на край света... и это был поступок сумасшедшего, человека с отсутствием здравого смысла". [11] Геродот III.25: emmanes... kai ou phrendres.

В некоторых диалогах, которые он ведет от лица Александра и Пармения, Арриан, будучи сам специалистом и практиком военного дела, очень понятно объясняет, что должен делать военачальник, достойный этого звания, беря при этом за образец македонского царя. Этот царь смел и "готов рваться навстречу опасности" [12] Арриан 1.13.7. . В то же самое время он наделен здравым смыслом, то есть способностью обдумать ситуацию и оценить реальны, обстоятельства, которые позволяют или запрещают атаковать в тот или иной момент [13] Арриан 1.18.7 (gnome),9 (kairos/обстоятельств). : "Ему нет равного в том, чтобы распознать, что надо сделать как в сложной, запутанной ситуации, так и в понятном положении, чтобы разрешить ситуацию к своему успеху" [14] Арриан VII.28.2. . Это качество, которое греки называют gnome, противопоставляется гневу: вождь никогда не должен принимать решение, если он потерял хладнокровие и не способен полностью владеть своими порывами и страстями [15] См. также: Квинт Курций IV. 16.29, который высказывает негативное суждение об Александре, который бросился, не размышляя, в погоню за Дарием: in illo ardore animi vix credi potest, prudentius quam avidius persecutus est. .

Согласно Периклу и Фукидиду (II. 13.2), которые явно оказали на Арриана значительное влияние, первое достоинство лидера - это умение сосредоточить значительные финансовые ресурсы, позволяющие оплатить военные расходы. Но ум превыше хозяйственной подготовки: даже будучи хорошо снабженным деньгами и солдатами, военачальник плох, если он лишен gnome; он идет навстречу гибели и вовлекает в нее свою армию. Арриан уверен, что именно в этом кроется истинная причина последовательных поражений царских армий - они объясняются личными недостатками царя, у которого, несмотря на то что он пользовался неисчерпаемыми резервами, не было достоинств, необходимых ни для солдата, ни для их главнокомандующего.

Выразительность черт еще очевиднее и демонстрируется еще жестче, если параллельно посмотреть на содержание некролога, посвященного тем же Аррианом Александру. В нем он крайне эмоционально воспевает сверхчеловеческие достоинства и Александра и защищает память этого героя от осуждения некоторых черт его характера и действий:

"Телосложением он был очень красив, и весьма вынослив; его ум был крайне проницательным; мужество его было невероятным; никто не любил славу и опасность так, как он, никто не был столь внимателен, выполняя волю богов. Он вполне был способен управлять наслаждениями тела, и лишь в удовольствиях разума проявлял себя ненасытным ради славы, которую они приносят. Ему нет равного в том, чтобы распознать, что надо сделать как в сложной, запутанной ситуации, так и в понятном положении, чтобы разрешить ситуацию к своему успеху. Никто лучше него не мог правильно расположить войска... рассеять их страх перед лицом опасности. Во всем этом он выказывал невероятное благородство души. И если действие включало неизвестность, он бросался туда с невероятной смелостью и дерзостью; он удивительно умел быстро выхватить из-под носа у врага добычу прежде, чем тот сообразит начать опасаться такой возможности; никто тверже него не держался принятых соглашений и договоренностей и никогда не позволял сделать ничего, за что его могли бы обвинить в неискренности; он был очень хозяйственным по отношению к своим богатствам, не тратя их безмерно на свои удовольствия, но был расточителен, стремясь обязать других" (VII.28).