Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Греческий советник Великого царя - хорошо узнаваемый литературный типаж. Можно вспомнить Истия, которому Дарий I, желая удалить его из Милета, обещал в случае прихода к нему в Сузы сделать комменсалом и советником [36] Геродот V.24: syssitos kai symboulos. . Также обстояли дела с Демаратом при Ксерксе - персонажем, выведенном на известном совете, собранном Дарием I, чтобы решить, кому из сыновей он должен передать власть: согласно Геродоту, именно Демарат сумел представить решающий довод в пользу Ксеркса. Аргумент багря породности казался настолько бесспорным, что, согласно Плутарху, Парисатида пыталась его повторно использовать в пользу своего любимого сына Кира - на этот раз безуспешно [37] Геродот VII.2–4; Плутарх. Артаксеркс 2.4–5. ! Со своей стороны, 'после того, как "Харидемос сражался на стороне царя [Филиппа?], он стал советником Дария" [38] Диодор XVII.30.2: symbolous. .

Присутствие этих греческих изгнанников, любимых принцами, вводит другой литературный мотив: зависть, которую они порождают у персидских дворян: царь спрашивает греческого советника, и мнение грека систематически перевешивает мнение персидских дворян, которые также принимают участие в совете. Мемнона в 334 году и Харидемоса в 333 году подозревают в одном и том же намерении и в одном и том же преступлении: "Персы придерживались мнения Арсита, потому что они в большей или меньшей степени подозревали Мемнона в том, что он заставляет затягивать войну из-за почестей, которые он получал от царя [39] Арриан 1.12.10. ... Друзья Дария резко противоречили Харидемосу и возбудили в нем подозрение, что он хочет получить командование, чтобы передать Персидскую империю македонцам" [40] Диодор XVII.30.4. . Мнения и советы руководителей греческих наемников перед сражением при Иссе также резко отличаются от того, что говорили царские придворные, которые подозревают их в том, что они готовы продаться тому, кто больше заплатит: "Если они хотят разделить силы, то это для того, чтобы суметь, держась в стороне, передать Александру то, что они ему обещали" [41] Квинт Курций Ш.8.3. . В свою очередь, тексты и подтексты явно говорят о конфликтах, которые, согласно Диодору, происходили между Артабазом - персидским военачальником, возглавлявшим персидский поход в Египет в 373 году, и руководителем греческих наемников, афинянином Ификратом: "Отвага и достоинства Ификрата возбудили подозрения Фарнабаза, который спрашивал себя, не собирался ли тот захватить Египет для себя" [42] XV.42.2. .

В каждом из случаев наши авторы восхваляют проницательность руководителей и греческих советников. Все авторы считают, что ход истории мог бы быть иным, если бы цари смогли позаимствовать смелость первых и осторожность вторых. По отношению к Мемнону Диодор выказывает то же пристрастие, которое он систематически проявляет в другом месте к греческим командирам, действующим в ахеменидских армиях. В этом у Мемнона и Харидемоса есть по крайней мере один известный прецедент: Фемистокл, который, будучи изгнанным с родины, пришел ко двору Артаксеркса I. Грек "достаточно хорошо знал персидский язык и беседовал с царем без переводчика... Он принимал участие в его охотах... Он был даже допущен к матери царя, и изучил доктрину магов". Можно легко угадать продолжение: "Фемистокл возбудил зависть людей при дворе, наделенных властью, которые полагали, что он осмеливался говорить свободно против них перед лицом царя" [43] Плутарх. Фемистокл 29.5–6. . Сама история Фемистокла является перепевом истории Даниила, получившего завидный пост при дворе Дария: "Царь выделял его за чрезвычайный ум и предпочитал его вождям и сатрапам и предложил поставить его во главе всего государства. Тогда вожди и сатрапы бросились искать то, что могло бы причинить ущерб Даниилу; но они не смогли найти ни одного его промаха, настолько он был верен" [44] Даниил 4–5 (следует за историей львиного рва). .

Нет никаких сомнений в том, что анекдот про Харидемоса питал образы и вымыслы о персидских царях, об их власти над предметами и людьми - абсолютной власти, которая, как провозглашают Квинт Курций и Харидемос, "часто портит природу человека" [45] Квинт Курций III.2.17–18. . Различные мотивы, собранные здесь под видом анекдотов, предназначены для того, чтобы проиллюстрировать мораль, а в данном случае - монархическую мораль.

В этих историях Дарий постоянно показывает свои слабости характера и суждений. Действительно, наши авторы постоянно нелицеприятно и жестко высказываются о царе. "Гнев лишил его разума, и он действовал вопреки своим же интересам", - пишет Диодор, согласно которому Дарий "связал Харидемоса поясом, согласно персидскому обычаю, и передал его своим слугам, приказав умертвить его" [46] Диодор XVII.30.4: kata ton Persdon потоп. . Сцена прямо заимствована в "Анабасисе" Ксенофонта, описывающего в подобных терминах результат суда над предателем Оронтом в палатке Кира Младшего: "После этого... по приказу Кира все помощники встали и связали Оронта поясом в знак смерти его самого и его родственников; затем он был уведен теми, кто получили соответствующий приказ" [47] Ксенофонт. Анабасис 1.6.10. . Чтобы добавить последний штрих, Диодор (который особенно любил выразительность) добавляет от себя слова: "согласно обычаю персов". Параллель не в пользу Дария, который, нерешительный от природы, позднее раскаялся, и, "признавая правду слов Харидемоса, приказал похоронить его" [48] Квинт Курций III.2.19. . Кир обладал решительным характером, лишенным жалости по отношению к тем, кто шел вразрез с его интересами. Он, напротив, устранил все следы заговорщика: "Никто никогда больше не видит Оронта, ни живым, ни мертвым, и никто не сможет точно сказать, как он умер. Каждый делал свои предположения, и его могилы никогда никто не видел" [49] Ксенофонт. Анабасис 1.6.11. .

Эта сцена и ее персонажи могли бы фигурировать в сборнике exempla, в разделе, посвященном гневу: хороший софист мог бы легко использовать это сравнение для поддержки своей речи по поводу "хорошего царя" и "плохого царя". Дарий мог бы проиллюстрировать и того и другого. Слабость характера присутствует в нем вместе с насилием и жестокостью, новый пример которой он вскоре продемонстрировал:

"Подталкиваемый варварской жестокостью своих неистовых придворных, он приказал отрезать или прижечь руки всех раненых и больных, ставших пленниками, и приказал их водить повсюду, чтобы они убедились своими глазами в его силе; когда они увидели достаточно, он отправил их к их царю [Александру], чтобы они рассказали ему, что видели" [50] Квинт Курций III.8.14–15; см. также: Арриан И.7.1. .