Илья Земцов - Андропов [Политические дилеммы и борьба за власть]

И Андропов решил действовать без промедления: скомпрометировать Брежнева, доказать, что он утратил дальновидность, впал в маразм и поэтому нельзя доверять его желанию назначить Черненко своим преемником. Заградительные створки КГБ чуть раздвинулись, и по советской столице поползли слухи: Брежнев смертельно болен, ему постоянно делают уколы в парализованную челюсть, периодически переливают кровь ввиду опасности заболевания лейкемией, он не способен работать, делами государства занимается пару часов два дня в неделю. На Запад потекли фотоснимки операции по внедрению в грудную клетку Брежнева сердечного стимулятора, а по Центральному телевидению как будто невзначай замелькали кадры, из которых явствовало, что Брежнев не может передвигаться без поддержки двух адъютантов.

Болезнь Брежнева была реальной и нарушила относительную политическую стабильность Политбюро, существовавшую в стране в течение семнадцати лет. Зная это, Андропов решился: отказавшись от нейтралитета, он стал на сторону Кириленко и Суслова. Их победа в борьбе за власть, а стало быть, — в случае союза с ними — и его победа, представлялась Андропову наиболее вероятной. В этом его убеждало распределение сфер влияния в Политбюро: Кириленко, Суслов, Пономарев и Капитонов вместе курировали значительную часть партийного аппарата, всю экономику, идеологию и международное коммунистическое движение, Соломенцев — министерства Российской Федерации. А после объединения с группой Андропова в их руках оказывался также контроль над госбезопасностью и важнейшими в стране Московской и Ленинградской партийными организациями. Андропову представлялось возможным договориться и с шефом армии Устиновым о нейтралитете. Так что при будущем распределении «портфелей» у Андропова появлялись неплохие шансы стать премьером; Кириленко в этом случае становился Генсеком, Суслов, по-видимому, — Президентом; а в перспективе, учитывая его, Андропова, относительную «молодость», можно было подумать и о том, как прибрать к рукам также «наследства» Кириленко и Суслова. Почему бы нет?! Мог же Брежнев быть и Генсеком, и Президентом одновременно!

Опираясь на силы госбезопасности и используя (по методу Алиева) коррупцию как предлог, Андропов бросает Брежневу первый вызов: начинает расследование преступлений брежневского дружка, секретаря Краснодарского крайкома Медунова. 24 июня 1982 года Медунов был смещен. «Дело Медунова» было первым очевидным поражением Брежнева: если Генсек не в состоянии защитить своего давнего приятеля, значит влияние его пошатнулось, а тогда возможности группы Черненко — сомнительны. Удар был серьезный, но не решающий. Зато следующий удар Андропова был уже направлен непосредственно против Брежнева. По андроповскому указанию КГБ открывает уголовное дело Галины и Юрия Брежневых. Небывалый случай в новейшей советской истории: обвинение брошено детям самого Генсека, людям, входящим в суперэлиту советского общества: сын Брежнева — первый заместитель министра внешней торговли, муж дочери, Чурбанов — генерал-полковник, первый заместитель министра внутренних дел. Обвинения тяжелые: валютные сделки, краденные бриллианты. Из кулуаров КГБ поползли слухи: дочь и сын Брежнева ездили в Италию и оставили там в каком-то банке миллион долларов. Сразу возникал вопрос: зачем? Ответ напрашивался: под Брежневым зашаталось кресло, Галина и Юрий планируют бегство на Запад, как только начнется разоблачение «ошибок» отца. В том, что разоблачение начнется, сомнений не было — такова советская традиция.

Спасая «честь семьи», Брежнев-младший подал в отставку «по состоянию здоровья». Но КГБ продолжает эскалацию сплетен — Галина Брежнева злоупотребляет наркотиками, она состоит в связи с артистом Бурятским (которого арестовывают 22 января по обвинению во взяточничестве и спекуляции), она причастна к грандиозным махинациям, связанным с кражей черной икры, которую продавали за границу в коробках с этикетками «сельдь атлантическая». Видного профсоюзного босса увольняют и отправляют на периферию, замминистра рыбной промышленности отдают под суд, а Галину приглашают на допросы в КГБ.

Генерал Семен Цвигун, который координировал следствие в качестве первого заместителя председателя КГБ, оказался перед сложной дилеммой: личная преданность Генсеку и святость родственных уз (он был братом жены Брежнева) требовали и побуждали прекратить дознание, служебный долг требовал его продолжать.

Андропов воспользовался сомнениями и нерешительностью Цвигуна. Он кладет на стол Суслова материалы, обвиняющие Цвигуна в попустительстве махинациям «правительственных сынков» /28/. И Суслов решает еще раз (а для себя, как окажется, в последний) спасти «чистоту» партии. Он вызвал Цвигуна для строгого, с угрозой увольнения, разговора. В этой запутанной ситуации Цвигун 18 января неожиданно и мелодраматично покончил с собой (по официальной версии — скоропостижно скончался от инфаркта). И тут перед Андроповым внезапно открылся выход из тревожившего его и казавшегося неразрешимым противоречия: как подготовить свой уход из КГБ (должность шефа тайной полиции — не самый удобный трамплин для прыжка в Генсеки) и в то же время не оставлять этот всемогущий аппарат в руках Цвигуна — человека, всем обязанным Брежневу? Этот выход ему дал Суслов. Но вслед за тем Суслов неожиданно «подвел» Андропова — вернее, «подвела» и застигла всех врасплох его смерть (через неделю после самоубийства Цвигуна), грозившая повлечь за собой лавину совсем нежелательных перемещений и смещений.

Что же произошло между этими двумя смертями, возвестившими о начале решительного сражения за власть в Кремле? Где-то между 18 и 20 января, еще до опубликования в газетах некролога Цвигуна, созывается Политбюро. Просочившиеся о нем сведения позволяют восстановить картину бурно проходившего заседания /29/. Суслов обвинил Брежнева в злоупотреблении служебным положением. Во имя сохранения «чистоты веры» и «политической стабильности» он потребовал, чтобы Брежнев не ставил свою подпись под некрологом Цвигуна. Черненко (или его сторонники), видимо, пытался возложить вину за самоубийство Цвигуна на Суслова. Под появившимся 21 января некрологом Цвигуна подписи Брежнева не было. Это была победа Суслова. Но он ее не пережил: в тот же день, после полудня, у него начался глубокий инсульт и через несколько дней он скончался /30/.

Смерть Суслова внесла смятение и растерянность в лагерь Кириленко, а без Кириленко у Андропова не было большинства в Политбюро. Перед Андроповым встал вопрос: как, с кем и против кого продолжать борьбу за власть? Можно было, конечно, и дальше, опираясь на силы безопасности, использовать обвинения в коррупции для устранения политических противников. Но это было рискованно.