Михаил Гурвич - Бои на Карельском перешейке

Машина остановилась, свернув в сторону от дороги. Нас провели по каким-то тропинкам, неразличимым в темноте, к уцелевшему финскому домику, где расположились женщины, приехавшие раньше нас.

В комнате с наглухо занавешенными окнами горела свеча, едва освещавшая скудную обстановку. Мы устроились на ночлег — кто на полу, кто на стульях, но спать не могли и еще до рассвета были готовы приступить к работе.

Меня назначили сестрой-хозяйкой в 3-е отделение полевого госпиталя. Отделение помещалось в бывшей финской школе. Здесь, в четырех больших комнатах с низкими потолками и маленькими окнами мы разместили 250 раненых. Я должна была заботиться о питании и белье.

В больших шкафах мы хранили разнообразные продукты и вещи: какао, сгущенное молоко, сахар, масло, консервированные ягоды, ящики с мандаринами и лимонами, шоколад, конверты, бумагу, мыло, одеколон. Раненые прибывали круглые сутки. Надо было всегда иметь наготове бутерброды с сыром и повидлом, горячий крепкий чай, чтобы немедленно по прибытии санитарной машины, не ожидая обеда или ужина, накормить бойцов. Когда прибывали раненые, мы их мыли, стригли, одевали в чистое белье. Жена командира Аня Иванова кормила их и укладывала в постели.

В моем распоряжении было много белья, которое надо было точно учитывать и держать в полном порядке, чтобы нужная вещь была всегда под рукой. Ежедневно собирались целые груды грязного белья, мы сдавали его на склад в обмен на чистое.

Всех бойцов сестры обтирали раствором Сальвента, лицо и руки мыли водой. Мы все тщательно следили за чистотой, благодаря чему у нас не было ни одного случая инфекционных заболеваний.

Бойцы были довольны нашим госпиталем, говорили, что мы их кормим, как на курорте, но все же рвались обратно в строй. Награжденный впоследствии орденом Красного Знамени разведчик-лейтенант Брагин только и просил врачей, чтобы его поскорей вылечили, и все говорил:

— Хочу туда, где товарищи, хочу бить врага до последней капли крови.

Он вскоре вернулся в строй, и я получала от него письма, в которых он сообщал, что надеется еще немало сделать для Родины, и благодарил за то, что мы его быстро поставили на ноги.

Фронт продвигался вперед, и через два месяца наш госпиталь был переведен в другое место.

Госпиталь расположился в 11 километрах от фронта, в одиноком пустом домике. С одной стороны было открытое поле, с другой — густой лес.

Сразу же мы принялись расчищать снег и ставить палатки. Вскоре вокруг нашего домика вырос целый лагерь. В палатках мы затопили чугунные печки, на них закипели чайники. И хлеб, и консервы, и повидло — все надо было отогревать на чугунках, все было сковано сорокаградусным морозом.

Меня назначили поваром по диэтическому питанию. Я умею хорошо готовить, но дома я это делала на двух человек, а здесь с первого же дня мне надо было накормить 35 бойцов. Надо было не только получать на складе продукты и приготовлять пищу, но и заготовлять дрова и воду. Помогала мне в этой работе моя неразлучная боевая подруга Аня Иванова.

Спустя некоторое время нас перевели в Кирка Халила. Здесь была большая кухня с паровыми котлами, но грязи было так много, что мы — диэтические повара — два дня, засучив рукава, мыли стены, полы и котлы. Окна были разбиты, и ветер гулял над плитой.

Когда Аня Иванова заболела, я осталась одна. А госпиталь в это время развертывался на новом месте. Пришлось готовить на 75 человек, потом на 100, на 200 и, наконец, на 350 человек. Если бы мне сказали до войны, что я сумею готовить завтрак, обед и ужин на 350 человек, и не один раз, а каждый день, я бы ни за что не поверила. Однако я это делала.

Я получала ежедневно 800 штук яиц. Яйца были мерзлые. Чтобы они не лопались, их надо было сначала опустить в холодную воду, и только потом, когда они оттают, сложить в наволочку и опустить в кипяток. Куры, основной продукт диэтического стола, были тоже насквозь промерзшие, и с ними было нелегко работать. Макароны, крупы, вермишель надо было тщательно перебирать.

Подготовляли продукты ночью, а готовить я начинала в 5 часов утра. Полтора месяца я не выходила из кухни, почти не снимала сапог; днем готовила пищу, ночью подготовляла продукты и кипятила воду для питья и операционной, ежедневно мыла пол и котлы. Спала я в большом ящике со стружками от яиц.

Я добивалась, чтобы питание раненых было вкусным и разнообразным. Например, на завтрак бойцы получали какао, пару яиц и бутерброд с маслом, сыром или повидлом; на обед — куриный бульон, отварную курицу с рисом и компот или кисель; на ужин — кашу на сгущенном молоке или омлет.

Тяжело раненным мы готовили отдельные блюда. Так, одному бойцу, потерявшему ногу и болевшему воспалением легких, я по его заказу готовила вареники со сметаной, молочную манную кашу, картофельное пюре. Пюре я делала из сухого картофеля: мочила картофель, варила, пропускала через мясорубку и добавляла яйцо и масло. Получалось и питательно и вкусно, и раненый, к удивлению врачей, стал быстро поправляться. Я не помню фамилии этого бойца, но его я никогда не забуду, да и он меня, наверно, будет долго помнить.

И вот настал незабываемый день, когда мы получили известие об окончании войны. С утра ревели моторы самолетов, гремели орудийные залпы, и казалось, что ни земля, ни небо не выдержат такого гула и грохота. А в 12 часов все стихло. В этот день я варила обед и, впервые за три с половиной месяца, пела; пела песню о боевой казачке:

Как только радио сообщило о начале военных действии, мы с мужем обсудили, с кем оставить детей: наше место, считали мы, на фронте. Но комиссар Военно-медицинской академии, к которому я пошла утром, сказал, что моя работа будет нужней здесь, в клиниках.

— Организуйте здесь других женщин и на работу в клинике и на фронт, — сказала мне женорганизатор тов. Логинова в штабе округа. И тут же дала задание: утром прислать пять женщин для отправки на фронт.

На другой день я пошла по общежитиям, поговорила с женами командиров и слушателей. Девять боевых подруг сразу же выехали в Териоки. Через несколько дней собрались в путь еще пять патриоток.

3 декабря мне позвонили из политотдела академии:

— Сегодня же пришлите 70 женщин на работу в клиники.

Вместе с тт. Бегоулевой и Самойлович пошли по квартирам, а через три часа мы уже имели список на 120 патриоток, желающих ухаживать за ранеными.