Михаил Гурвич - Бои на Карельском перешейке

В этот день моя комната стала своеобразным штабом. Приходили и уходили женщины, сколачивались бригады, выбирались бригадиры.

К 18 часам, точно в назначенное время, мы явились к начальнику госпиталя, который прикрепил нас к клиникам. Бригадиры получили пропуска и направились на свое первое дежурство.

В нашей бригаде было сначала всего шесть человек. Но мы видели, что работы много, что некоторых больных нельзя оставить ни на одну минуту, и решили не уходить из клиники до тех пор, пока бригада не увеличится настолько, чтобы обеспечить непрерывное круглосуточное дежурство. Недостатка в желающих не было, и наша бригада клиники военно-полевой хирургии скоро выросла до 113 человек.

Чтобы правильно использовать силы, я составила график. В него прежде всего включили тех женщин, которые могли уделять госпиталю только определенные часы, один-два раза в шестидневку. Остальные дни и часы распределили между домохозяйками, которые могли дежурить в любое время дня и ночи.

Большинство из нас окончило кружки ГСО I ступени, а некоторые и II ступени. Но 32 женщины не имели никакой подготовки, и для них мы организовали занятия, которые проводили врачи Веселовский и Баренбаум.

Наша работа была очень разнообразна. Иногда, по указанию врача или дежурной сестры, мы давали лекарства, измеряли температуру, делали перевязки. Затем взялись следить за чистотой больных, мыли их, подстригали ногти и т. п. Кроме того, помогая санитарам, мы убирали палаты. У тяжело раненных были установлены индивидуальные дежурства.

Когда ухаживаешь за раненым, делаешь все, чтобы как можно больше помочь ему, поддержать его силы. Тут и самая черная, иногда физически тяжелая работа, тут и моральная поддержка, и душевный разговор о семье, о будущей жизни и работе, и письма домой, и чтение газет… Всего нельзя предусмотреть инструкцией. Главное — заботиться о людях, любить их, угадывать их желания, стараться, как старается мать для сына, доставить им хоть маленькую радость.

Помню, мы достали для столовой тюлевые занавески, вышили салфетки. Одну такую салфеточку подарили раненому красноармейцу-финну. У него не было родных, он был угрюм, и все думал, что он здесь чужой. Но мы особенно ласково ухаживали за ним, и он повеселел, стал разговорчивей и бодрей.

Один легко раненый туркмен все говорил о том, как ему хочется учиться. Я стала понемногу заниматься с ним, и он ушел из госпиталя, узнав здесь простые дроби.

Мы заботились не только об уходе, но и о культурном обслуживании бойцов. На каждый месяц разрабатывался план культурной работы. Тов. Колесникова, которой поручили организовать все это, очень многое сделала. Ежедневно устраивались читки газет и журналов. Иногда дежурные рассказывали раненым народные сказки.

С декабря по май мы провели 48 лекций и докладов и 86 концертов. Лекции часто сопровождались показом диапозитивов.

Для лежачих больных устраивали художественное чтение в палатах силами артистов Выборгского дома культуры. Иногда здесь выступали участники рабочей самодеятельности с песнями, музыкой.

Один боец, у которого болели глаза, просил ежедневно читать ему газету от «корки до корки», да не одну газету, а две или три. Я читаю, а он приговаривает.

— Читай, сестра, читай… Мне легче, когда ты читаешь…

После читки пил чай с конфетами и засыпал крепко и спокойно.

Бывали тяжело раненные, спасти которых почти не надеялись. Но вот и Пономарев с тяжелым черепным ранением, вот и Кустов, от которых мы несколько дней ни на минуту не отходили, стали поправляться. Приходишь в палату утром сменять дежурного, а они наперебой рассказывают: меньше боль, двигаются пальцы, легче поворачиваться…

В эти минуты мы чувствовали себя счастливыми.

Не только бойцы и командиры, лежавшие в нашей клинике, но и командование округа и командование Военно-медицинской академии высоко ценили нашу работу.

Во всех клиниках работало 300 жен военнослужащих и около 600 других женщин. Мы получили 5 ценных подарков и 9 почетных грамот от округа, 150 грамот от академии, 500 грамот от командования госпиталя; около 300 женщин получили благодарность в приказе.

А Герой Советского Союза Кашуба захотел с нами сфотографироваться и написал на карточке: «Благодарю вас сердечно, тов. Иванова, за Ваши заботы, которые я не забуду никогда».

В дни войны с белофиннами все будничное, личное, само собой отходило на второй план. Захватывала одна мысль: хоть чем-нибудь помочь действующей армии.

У меня полуторамесячный ребенок. Я вначале думала: ну, какую пользу я могу сейчас принести? Но потом решила работать по отправке подарков нашим доблестным бойцам. Эта работа так сильно увлекла меня, что я отрывалась от нее только для кормления ребенка.

Вначале комиссия работала в одной комнате, но уже через несколько дней и в нескольких комнатах стало тесно, — так велик был приток подарков.

Со мной работали жены военнослужащих и домохозяйки. Руководила нами жена военнослужащего депутат Дзержинского райсовета Э. Галкина, проявлявшая исключительную энергию. Хочется также отметить 86-летнюю старушку Боброву, которая деятельно помогала нам, работая по упаковке подарков.

Подарками мы были буквально завалены. Их приносили ленинградцы, присылали по почте со всех концов Советского Союза. Особенно много их поступило к новому году и к годовщине Красной Армии.

В эти памятные дни мы наблюдали ряд волнующих сцен, свидетельствующих об огромной любви советского народа — от мала до велика — к своей армии.

Как-то маленькая девочка принесли свою копилку и попросила вскрыть ее при ней и взять деньги для подарков бойцам Красной Армии. Когда копилку вскрыли, там оказалось более 100 рублей.

Часто нас посещала старушка, приносившая каждый раз по нескольку пар сшитых ею теплых рукавиц.

68-летняя женщина купила на свои сбережения и принесла для отправки бойцам 30 банок варенья. Как она была огорчена, когда обнаружила, что одна банка разбилась!

Одна девочка прислала с Кавказа банку варенья, ветку мимозы и витамин «С» с просьбой «передать эту посылку раненому бойцу и пожелать ему скорейшего выздоровления».

К нам приносили много вязаных вещей: носков, перчаток, шарфов, любовно изготовленных женщинами. Колхозницы Украины присылали печенье своего изготовления.

А сколько заботы, любви, ласки содержали письма, вложенные в посылки! Мать, у которой сын погиб на фронте, писала: «Погиб мой сын, но остались тысячи. Им я шлю свой привет и желаю успеха в их борьбе».