Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

Обращают на себя внимание еще два аспекта. Во-первых, треть жертв гражданской войны — это погибшие не в боях, а в ходе так называемых «красного» и «белого террора», причем убийства совершались не регулярными армиями, а военизированными группировками и действовавшими вне правового поля военно-полевыми судами {190} 190 Roselius A. Amatöörien sota. Rintamataisteluiden henkilötappiot Suomen sisällissodassa 1918. Helsinki, 2006. . Этот аспект конфликта, отличавший его от «нормальной» войны, самым серьезным образом сказался как на восприятии финской гражданской войны ее современниками, так и на том месте, которое она с тех пор занимает в памяти финского народа. Во-вторых, до гражданской войны Финляндия исключительно долго — с 1809 года — жила в условиях мира. Она не была непосредственно затронута Первой мировой войной и не имела собственной армии. Финны не были обязаны проходить службу в русской армии, и лишь немногие жители страны имели хоть какую-нибудь военную подготовку. Правда, у финской знати существовала давняя традиция отдавать своих сыновей в русскую армию, в которой во время Первой мировой войны служили офицерами сотни выходцев из Финляндии {191} 191 Screen J.E.O. The Entry of Finnish Officers into Russian Military Service 1809–1917: Diss. / Univ. of London. L., 1976; Luntinen P. Imperial Russian Army and Navy in Finland, 1809–1918 // Studia Historica. O. 56. Helsinki, 1996. . Кроме того, в 1914 и 1915 годах около 1500 молодых людей вступили добровольцами в германскую и русскую армии {192} 192 Hoppu T. Historian unohtamat: Suomalaiset vapaaehtoiset Venäjän armeijassa 1. maailmansodassa 1914–1918. Helsinki, 2005; Lackman M. Suomen vai Saksan puolesta? Jääkäreiden tuntematon historia. Helsinki, 2000. . Однако подавляющее большинство из примерно 200 тысяч человек, сражавшихся во время финской гражданской войны в рядах обеих противоборствовавших сил — белых и красных, — прежде не имели боевого опыта, что поднимает вопрос о том, где лежали истоки ожесточенности этой войны. В данной главе мы попытаемся ответить на этот вопрос, а также объяснить зачастую непредсказуемую и иррациональную природу насилия во время финской гражданской войны {193} 193 Peltonen U.-M. Civil war victims and the ways of mourning in Finland in 1918 // Christie K., Cribb R. (Ed.). Historical Injustice and Democratic Transition in Eastern Asia and Northern Europe. London, 2002. P. 184–197; Haapala P The Many Truths of 1918 // Hoppu T., Haapala P. (Ed.). Tampere 1918. P. 185–192. .

После 1918 года финская историография — сама по себе крайне политизированная вследствие данного конфликта — предлагала ряд объяснений исключительной жестокости гражданской войны. Если консервативные историки, государственные деятели, правые партии и церковь издавна интерпретировали гражданскую войну как войну за освобождение, избавившую Финляндию от большевистской угрозы и обеспечившую стране национальную независимость, то историки левого толка всегда рассматривали этот конфликт как классический пример классовой войны. В последние десятилетия стала появляться более дифференцированная картина, нередко подчеркивающая сочетание нескольких из следующих факторов: социальные условия, в которых существовали финские трудящиеся классы, социалистическая и националистическая идеологии, якобы несправедливый и репрессивный характер довоенной политической системы, ожесточенная реакция на поползновения (по большей части мнимые) «русифицировать» Финляндию, участие Германии и России в гражданской войне, а также давние внутриобщинные трения {194} 194 Анализ различных объяснений приводится в: Alapuro R. The Finnish Civil War: Politics, and Microhistory // Castren A.-M., Lonkila M., Peltronen M. (Ed.). Between Sociology and History. Helsinki, 2004. P. 130–147; Haapala P. Kun yhteiskunta hajosi. Suomi 1914–1920. Helsinki, 1995; Herlin I. Valkoista ja punaista hulluutta: Historiantutkijan muotokuva. Helsinki, 1997; Siltala J. National Rebirth out of Young Blood. Sacrificial Fantasies in the Finnish Civil War, 1917–1918 // Scandinavian Journal of History. Vol. 31. P. 290–307; Idem. Sisällissodan psykohistoria. Helsinki, 2009. .

Объясняя кровавый путь, пройденный Финляндией в 1918 году, современники — как и последующие поколения историков — нередко указывали на тот факт, что страна, находясь в составе Российской империи, была непосредственно затронута революцией в России. Во время гражданской войны финские белые заявляли, что сражаются против большевиков, а не своих сограждан. Эта точка зрения, на которую опиралась белая пропаганда, в течение десятилетий оставалась одним из наиболее популярных объяснений гражданской войны {195} 195 О роли русских в белом дискурсе см.: Männinen T. Vapaustaistelu, kansalaissota ja kapina // Historica Jyväkyläensia. O. 24. Jyväskylä, 1982; Ylikangas H. Der Weg nach Tampere. Die Niederlage der Roten im finnischen Bürgerkrieg 1918. Berlin, 2002. . По сути, война в Финляндии являлась подлинной гражданской войной, конфликтом между противостоявшими друг другу вооруженными финскими гражданами, а не войной против другого государства с участием регулярных армий и солдат. С другой стороны, гражданскую войну в Финляндии невозможно рассматривать вне ее связи с русской революцией и русской гражданской войной. Правда, эта связь не в состоянии объяснить вспышку насилия в самой Финляндии, но она входит в число важнейших факторов, определивших конкретную природу и хронологию этих событий.

Ключевым вопросом при изучении подлинного или мнимого «русского следа» является роль финских социалистов, которых обвиняли в том, что они предали свою страну, организовав «большевистскую революцию». Социалисты действительно осуществили 28 января 1918 года переворот в Хельсинки и других важнейших пунктах Южной Финляндии, назвав его революцией; в своих первых декларациях красные заявляли, что начали «освободительную войну» против угнетателей и против капитализма вообще [9] Это ясно следует из официальных документов красных, а также местных документов и газет того времени. .

Утверждая, что выступают от имени рабочих и всех угнетенных людей, финские социалисты пользовались классической марксистской риторикой, которую позаимствовали из Германии, а не у русских революционеров. Политическая мобилизация финских рабочих следовала немецкой модели; они имели сплоченную организацию в лице профсоюзов и Социал-демократической партии (так называемой Рабочей партии), которой до осени 1917 года принадлежало большинство мест в финском парламенте. Хотя в Финляндии во время русской революции не было создано никаких рабочих или солдатских советов, финские социалисты еще со времен революции 1905 года поддерживали тесные связи с ведущими русскими революционерами, особенно с Лениным. Их общим врагом было российское самодержавие. Впрочем, когда в 1914 году разразилась война, финны сохранили верность России и многие из них служили в русской армии — в первую очередь старшими офицерами, но также и рядовыми бойцами. Вплоть до лета 1917 года война способствовала процветанию финских рабочих, в отличие от их русских коллег.