Коллектив авторов - Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923

У нас нет четких данных о том, сколько ветеранов войны и солдат было участниками прибалтийских военизированных формирований. Однако нет особых сомнений в том, что такие лица играли важную роль в их истории (особенно на первом ее этапе, в 1919–1920 годах). Поскольку «Кайтселийт» функционировал как военный резерв для армии, в рядах этой организации оказалось большинство ветеранов Войны за независимость {488} 488 Kasekamp A. The Radical Right in Interwar Estonia. N.Y., 2000. P. 96. . В Литве во многих местных частях «шаулисов» состояли бывшие солдаты царской армии, руководившие их работой и делившиеся своим военным опытом {489} 489 Cesnulevičiüté R Perloja 1378–1923. Vilnius, 2008. P. 119. . После военной реформы 1935 года сотни офицеров запаса литовской армии вступили в ССЛ {490} 490 Raètikis S. Kovose dél Lietuvos. Vilnius, 1990. T. 1. P. 403. . В Латвии в 1929 году «айзсарги» более чем на 60 процентов состояли из бывших солдат {491} 491 Aizsargi // Svabe A. (Red.). Latvju enciklopedija. 1 séj. Riga, 2005. L. 29. . Благодаря присутствию этих закаленных войной ветеранов военизированные части становились серьезной угрозой для регулярных армий, с которыми они сражались. Майор польской армии С. Александрович писал в своих мемуарах: «Мы несли потери от их партизан-“шаулисов” <���…> Взятые в плен и приговоренные к расстрелу, они не позволяли завязывать им глаза» {492} 492 Vareikis V Lietuvos šaulių sąjungos politiné ir kariné veikla (1919–1923). Kaunas, 1999. P. 62. .

Все три прибалтийских движения, о которых идет речь, были созданы как гражданское ополчение, имея задачей предотвратить непосредственную внешнюю угрозу, а также обеспечить внутреннюю безопасность и оказать военную поддержку регулярным армиям. При этом все три движения заявляли о своей внепартийности. Однако все они явно играли политическую роль, поддерживая власти своих стран, ведя националистическую пропаганду и занимаясь культурной агитацией. Их численность вновь начала возрастать с середины 1920-х годов после их переоформления в культурно-патриотические движения. Ни одно из них не утратило своей военной окраски (строевые упражнения, парады, оружие и форменная одежда оставались составной частью их идентичности), но их социальная и культурная активность быстро набирала размах и амбициозность. В результате развития этих движений в конце 1920-х годов во всех трех появились крупные женские и молодежные отделения. В Литве и Эстонии в 1939–1940 годах в составе «шаулисов» и «Кайтселийта» насчитывалось около 15–16 тысяч женщин и столько же молодежи {493} 493 Mankevicius V. Historical Survey of Voluntary Non-Governmental Organizations in Lithuania Before 1940 // Revue Baltique. 1999. T. 15. R 86; Kasekamp A. The Radical Right in Interwar Estonia. P. 95. .

Способность трех этих движений к социальной трансформации ярко проявилась в создании ими массовых социальных и культурных сетей и, в частности, в их усилиях по проникновению в молодежную среду. После 1926 года при «шаулисах» была основана молодежная ассоциация Jaunoji Lietuva («Юная Литва»), чья основная цель заключалась в патриотическом воспитании. К 1940 году в ней состояло почти 40 тысяч человек. В 1939 году ССЛ спонсировал 125 хоров, 400 театральных трупп, 4 театра, 105 оркестров, 350 библиотек и 115 клубов {494} 494 Šaulių sąjunga // Birziska V. (Red.). Lietuviq enciklopedija. Boston, 1963. T. 29. P. 380. . В 1930-х годах более половины литовских учителей были членами ССЛ. Также национальное строительство являлось ключевой задачей огромной сети социальных и культурных клубов и обществ, созданных «айзсаргами». В клубах «айзсаргов» числилось две трети зарегистрированных спортсменов; под эгидой этой организации функционировало 159 оркестров (объединявших 2 тысячи человек) и 229 хоров (7800 человек). Отдел пропаганды «айзсаргов» в 1935–1939 годах организовал более 10 тысяч лекций {495} 495 Butulis I. Autoritäre Ideologie und Praxis des Ulmanis-Regimes in Lettland, 1939 — 1940 // Oberländer E. (Hrsg.). Autoritäre Regime in Ostmittel und Südosteuropa 1919 — 1940. Paderborn, 2001. S. 263, 274, 285. . Эстонский «Кайтселийт» не уделял такого же внимания социальной и культурной сферам, зато был более активен в том, что касалось патриотического воспитания и спорта {496} 496 Ruutsoo R. European Traditions and the Development of Civic Society in the Baltic States: 1918–1940 // Giordano Ch. (Ed.). Baltic States: Looking at Small Societies on Europe’s Margin. Fribourg, 2003. P. 45. .

К 1940 году в рядах «Кайтселийта» состояло более 100 тысяч человек (включая женщин и молодежь), в то время как в «айзсаргах» насчитывалось 68 тысяч, а в «шаулисах» — 62 тысячи членов. По отношению к численности населения это составляло почти 9 процентов всех жителей Эстонии и приблизительно по 3 процента населения Латвии и Литвы. По-видимому, тем самым подтверждается мнение Руутсоо о том, что «Кайтселийт» по сравнению с двумя другими движениями имел наиболее ярко выраженный «народный характер» и отличался наиболее высокой социальной репрезентативностью {497} 497 Ibid. P. 44. .

Социальный состав этих движений при всех различиях весьма точно отражал аграрный характер межвоенных прибалтийских обществ. В первую очередь эти движения поддерживались фермерами: их доля в «шаулисах» составляла в 1940 году не менее 80 процентов {498} 498 Biržiška V. (Red.). Lietuvių enciklopedija. T. 29. P. 381; Ruutsoo R. European Traditions. P. 44. . В 1928 году 95 процентов участников «айзсаргов» являлись крестьянами, 25 процентов из которых были безземельными {499} 499 Švàbe A. (Red.). Latvju enciklopedija. 1 sēj. L. 29. . Лишь в «Кайтселийте» доля хозяев ферм была менее значительной — всего 34 процента, при том что на долю рабочих приходилось 12 процентов, а на долю государственных служащих — 9 процентов. Доля интеллигенции среди «шаулисов» достигала в 1940 году лишь скромных 6 процентов [44] Не считая студентов и учителей, участвовавших в деятельности ССЛ. См.: Biržiška V. (Red.). Lietuvių enciklopedija. T. 29, 380. . Если «Кайтселийт» был весьма популярен среди всех основных социальных слоев эстонского населения, то «айзсарги» из всех этих движений имели наименьшую поддержку со стороны рабочего класса. Главным образом это объяснялось тем фактом, что из всех Прибалтийских государств в Латвии было наиболее заметно противостояние между левыми и правыми силами {500} 500 Ruutsoo R. European Traditions. P. 44. . [45] Тем не менее были и исключения — например, местное отделение «айзсаргов» в Вентспилсе на 26 процентов состояло из рабочих.

Все три движения лишь частично зависели от финансовой поддержки со стороны государства, хотя степень этой зависимости была разной. Все три жили за счет членских взносов и поступлений из таких источников, как лотереи, благотворительные вечера, клубы, концерты и спонсорская помощь. Кроме того, им принадлежала сеть «народных домов», библиотек и благотворительных заведений. Так, в 1939 году у «айзсаргов» имелось 89 «народных домов» в деревне, а у «шаулисов» — 72 {501} 501 Biržiška V. (Red.). Lietuvių enciklopedija. T. 29, 380. . Наибольшей финансовой независимостью, по-видимому, отличался «Кайтселийт», обеспечивавший более половины своего бюджета благодаря членским взносам, лотереям и благотворительным сборам {502} 502 Ruutsoo R. European Traditions. P. 43. . В 1927 году на долю негосударственных источников приходилась треть бюджета «айзсаргов» — и, вероятно, примерно так же обстояло дело на протяжении всего межвоенного периода {503} 503 Švabe A. (Red.). Latvju enciklopedija. 1 sēj. L. 1, 30. . Положение «шаулисов» было менее стабильным: в 1930 году они получили от государства огромную сумму в 650 тысяч литов, но в 1935 году помощь сократилась всего до 350 тысяч литов. Тем не менее в 1940 году более двух третей бюджета «шаулисов» составляли членские взносы, доходы от публичных мероприятий и поступления от эмигрантов {504} 504 Biržiška V (Red.). Lietuvių enciklopedija. T. 29. R 380. .