Джон Бальфур - Османская империя [Шесть столетий от возвышения до упадка, XIV–ХХ вв.]

Махмуду II, после подавления янычар решительно действовавшему в самых разных областях, оставалось всего тринадцать лет, чтобы заложить основы давно обещанных радикальных реформ и запустить их в действие — хотя все равно еще только на поверхности. Это были трудные годы, поставившие Махмуда перед проблемами, потребовавшими всей его непоколебимой воли и упрямого стремления к цели, в чем с ним могли сравниться лишь немногие из его предшественников. Султан стремился навязать Османской империи, можно сказать за одну ночь, новый порядок вместо старого, перевести своих подданных из одного, глубоко укоренившегося за века образа жизни в другой, еще не изведанный и не знакомый почти никому. Понятно, что люди прошлого в среде духовенства оставались непримиримыми противниками перемен, которые они уже были не в силах повернуть вспять. Тем не менее в результате преобразований в чиновничьей среде появились люди настоящего, пришедшие к западному образу жизни и начавшие работать по западным образцам в чуждых и все еще далеко не совершенных институтах. Им не хватало ощущения надежности, той привычной системы тесных личных связей и отношений, которая была внутренне присуща старой правящей иерархии. Будучи европеизированными гражданскими служащими с новым образом жизни и стандартами мышления, эти новые правители поначалу оказались даже более, чем когда-либо, далеки от образа жизни тех, кем они правили. Более того, в качестве «государственных служащих», еще не имевших определенной государственной морали, они могли быть столь же коррумпированными, что и чиновники прежних времен.

На протяжении первой половины этого периода Махмуд был, по крайней мере, избавлен от угрозы войны за границами империи. Но эта передышка была не более чем отсрочкой, которая требовалась Мехмеду Али, его опасному вассалу. Тому необходимо было вновь отстроить на судоверфях флот, разбитый в Наваринском сражении в 1827 году, и укрепить армию, офицерский корпус которой состоял преимущественно из французов. В награду за вторжение в Морею Мехмед Али получил пашалык Крита, но не Сирии, как он ожидал. И к 1832 году он был готов к тому, чтобы отомстить за это нарушение султаном своего обещания — так Мехмед Али расценивал случившееся. Использовав в качестве повода личную ссору с пашой Акры, державшим ключ к провинции, он направил своего сына Ибрагима во главе большой армии, чтобы силой овладеть Сирией.

Захватив без проблем Газу и Иерусалим, а затем успешно осадив Акру с помощью флота, Ибрагим направился дальше — к Алеппо и Дамаску, выигрывая сражения против новых войск Махмуда, которые еще не были равноценным соперником для столь опытного врага. Ибрагим перешел через горы Тавра, чтобы захватить Конью, что в самом центре Анатолии, и двинулся еще дальше — до Бурсы. Оттуда он нацелился непосредственно на Стамбул, вдохновленный мечтой Мехмеда Али утвердить свой собственный суверенитет над остатками империи, которая, как он полагал, была обречена.

Тревога захлестнула столицу, и Махмуд обратился к британскому правительству со срочной просьбой о помощи. Она была решительно поддержана Стрэтфордом Каннингом, британским послом, но отвергнута лордом Пальмерстоном, в тот момент склонявшимся к политике сокращения расходов на собственные вооруженные силы. Таким образом, у Махмуда не осталось выбора, кроме как обратиться за помощью к своим старым врагам, русским. Всегда державшие войска и транспорт наготове, они с готовностью откликнулись. И в начале 1833 года русская эскадра из Севастополя высадила вблизи входа в Босфор отряд из шести тысяч человек для участия в обороне города. Шесть недель спустя из Одессы прибыл еще один отряд, вдвое больший. Царские войска прикрыли Стамбул, расположившись на горе в Скутари. Русские, единственные среди иностранцев, теперь имели доступ к султану. Русские солдаты и моряки гуляли по улицам Стамбула. Русские офицеры были приглашены для подготовки командиров и командования подразделениями турецких войск. Армия Ибрагима была готова продолжить свой путь к Босфору. Однако, столкнувшись с вооруженным присутствием русских, Ибрагим благоразумно решил вместо этого вступить в переговоры от имени своего отца. Тем временем британское и французское правительство с запозданием отреагировали на русскую угрозу.

На султана было оказано сильное дипломатическое давление — его возглавил Пальмерстон. Британцы настаивали на выводе русских войск в обмен на уступки Мехмеду Али и англо-французскую гарантию недопущения его нового вторжения. После этого султаном был издан фирман, утвердивший Мехмеда Али не только в пашалыках Египта и Крита, но также Сирии, Дамаска, Триполи, Алеппо и Аданы. Он пожизненно сохранял за собой эти пашалыки, но без гарантий, что в случае его смерти они перейдут Ибрагиму или другим преемникам. В отдельном соглашении, Ункяр-Искелесийском договоре, султан обязался вступить с Россией в наступательный и оборонительный союз, предполагающий уход России из Стамбула. Но в то же время России в соответствии с секретной статьей договора предоставлялось право на свободный проход через пролив ее военных кораблей в любое время. Это привилегия, в которой было отказано другим иностранным державам без согласия России. За Россией оставалось право, в случае если это признавалось необходимым, высаживать свои войска на берега Босфора.

Но в перспективе Махмуд никак не мог согласиться с уступкой мятежному вассалу столь значительной части своих азиатских владений, тем более что в его намерения входило их превращение в наследственный пашалык, фактически независимый от Порты. В 1838 году Мехмед Али сделал то, что было равносильно провозглашению независимости, — отказался в дальнейшем выплачивать Порте дань. Исполненный на этот раз решимости наконец сокрушить Мехмеда Али, Махмуд собрал в районе Евфрата армию для вторжения в Сирию, где в любом случае значительная часть населения была недовольна режимом более тираническим, чем режим султана, и в 1839 году объявил Али войну. Он предусмотрел также отправку флота для взаимодействия с наземными войсками на побережье Сирии. Обе экспедиции закончились катастрофой. Армия султана была полностью разбита, в значительной степени из-за массового дезертирства в войсках, подкупленных на египетское золото. Судьба флота Махмуда была еще более печальной, поскольку командующий флотом оказался изменником, привел флот прямо в Александрию и сдал его Мехмеду Али.

На этот раз, опасаясь повторного вмешательства России, западные державы тайно встретились, чтобы выработать план по урегулированию турецко-египетской проблемы — в покровительственном духе. Франция отказалась сотрудничать, поддерживая претензии Мехмеда Али к султану. В первую очередь ее заботили собственные интересы. Но Россия сама пошла на мировую, предпочтя примирение, и даже решила ради достижения урегулирования отказаться от своих исключительных прав на проход через Дарданеллы. Лорд Пальмерстон председательствовал на конференции в Лондоне, на которой между Британией, Россией и Австрией была согласована конвенция. Согласно ее условиям, Мехмеда Али уведомили, что, если он выведет свои войска из Сирии и вернет Порте ее флот, он будет признан наследственным пашой Египта и пожизненным пашой Сирии. Если он откажется, флоты трех стран блокируют Египет и Сирию.