Святослав Сахарнов - Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах

Компас, чтобы не заблудиться

Колумб глубоко задумался. Есть предположение, что он уже и сам сообразил: открытая им земля никакая не Индия. Но отступать было поздно.

Что касается матросов, то они, отдав склянки и перья, гуторили в тот вечер между собой:

— Ишь ты какой, угрожает! Конечно, это Новый Свет. Дурак не видит. Ничего, отольются тебе наши слезы. Эти великие открытия всем боком выходят.

Они оказались правы. Новый материк назвали не Колумбией, а Америкой, самого капитана заковали в цепи и так привезли в Испанию, во время одного из плаваний год продержали без помощи на заброшенном острове среди враждебных индейцев и взбунтовавшейся команды.

Христофор Колумб открывает Америку

Минули столетия. На американском берегу находят в земле то кувшин с древнеримскими монетами, то рунические надписи, то черепки от горшков, которые брали с собой в плавания японские парусные мореплаватели.

Так кто же открыл?

— Эти цепи — моя награда, — сказал как-то Колумб.

На весах истории перевесили именно они. Америку открыл Колумб.

Во времена царя Алексея Михайловича дьяк Крякутный, произведя сложнейшие расчеты и добыв водород, наполнил им пузырь и взлетел с его помощью выше городской колокольни. О полете было велено составить царю отписку.

— С чем был пузырь? — спросил писец, составлявший документ.

— Говорят, с водородом с каким-то.

«Экак хватил, водород-то еще не открыт», — подумал писец и написал «с дымом».

На приеме у царя Крякутный, понимая цену изобретения, держался с достоинством.

— Значит, на пузыре с дымом летал? — спросил его царь.

— С водородом.

Царь Алексей Михайлович

— Я и говорю — с водородом. Экой молодец — дым запряг! На смертном одре дьяк посинелыми губами шепнул:

— Про водород на памятнике не забудьте.

— Не забудем, не забудем, — заверили его окружающие.

И высекли на могильном камне: «Наполнил пузырь вонючим дымом и полетел».

Не обгоняй прогресс…

На Руси, надо сказать, изобретателям еще долго не везло.

На Руси изобретателям еще долго не везло

Столетие спустя императрица Елисавета пожелала иметь фарфор своего русского производства. Пригласили из-за границы мастера, но он запил.

— Нужно верить в свой народ! — сказала императрица и назначила делать фарфор химика Виноградова.

На всякий случай Виноградова посадили на цепь.

Русский фарфор был изобретен.

Когда немецкий посол поздравил императрицу с достижением, та указала на князя Черкасова, стоявшего праворуч.

— Все он, — ласково сказала императрица, — он умная головушка.

Идея посадить изобретателя на цепь принадлежала князю.

Во время Персидского похода Степан Разин несколько раз удивил современников. После того как разинцы обманом захватили и разграбили городок Фарабат, после набегов на далекие туркменские земли, рискнул Степан подойти под самый город ветров Баку. На острове Свиной раскинули лагерь — кругом вода, никто незамеченным не подойдет, еды навезли, воды в ручейках вдоволь.

Разбойник Степан Разин

В июне подошел к острову флот Менды-хана, полтысячи плоскодонных лодок-сандалий.

— Тьма! — забеспокоились казаки. — Ужас как их много. И идут как-то странно, словно одна за другую держится.

А это Менды-хан, чтобы разинские струги ловчее в плен брать, сковал железными цепями сандалии. Плывут, словно сеть стальную тащат.

Но Разин тоже был не дурак:

— Стрелять в первую, в борт, да пониже!

Русский струг

Ударила со струга пушка, ядро пробило борт, тонет первая сандалия, вторую за собой на цепи тащит. Эти две — третью…

Еле унес ноги Менды-хан.

— Уф! Кажись, все. — Атаман отер со лба пот. — На Астрахань!

Память народа прихотлива, на весах ее большое кажется малым, легкое тянет сильно. Не остались в песнях-сказках туркменский поход, бои под Рештом и Свиным островом, остался пустяк — персидская княжна.

— А что-то, соколы, я давно свою басурманку не вижу? Ту, что неделю назад мне приволокли. Неужели и ее?..

— Был грех, атаман. Погорячились. Кто-то в воду метнул.

Вино в голову ударило.

— Жаль… Полоните новую. Да почернявее, погибче.

Кинули за борт сотню, а в веках осталась одна. Да не просто осталась, знает народ — слаще той ночи ничего нет. «Целу ночь с ней провозжался…» И на Страшном суде тоненькая, в монистах перевесит все разрушенные крепости и потопленный флот.

«Что ж вы, черти, приуныли?..»

Решив создать крепкое централизованное государство, Иван IV начал с подбора кадров.

Опричнина выдвинула Малюту Скуратова.

— Головы им надо рубить, боярам, — изложил свою программу Малюта.

Царь понял, что перед нем не человек, а клад.

Стали рубить!

Шапка Мономаха, головной убор русского царя

— Учет-то ты ведешь? — спохватывался иногда Иван.

— Веду! — твердо отвечал Скуратов.

Государство крепло. Когда бояр стало мало, убили царевича и отравили царицу.

В случайной стычке с ливонцами погиб Малюта.

— А как у него все-таки было с учетом? — забеспокоился царь.

Учета не оказалось.

— Душегуб, кровопиец! Опозорил меня, колодник! — запричитал Иван и приказал восстановить по расспросам списки убиенных.

Он понимал, что государство — это прежде всего учет.

Еще Иван Грозный был новатором. Во время разгрома, который он учинил непокорному Новгороду, вместо «ручного усечения», как называли тогда отрубление головы, царь придумал казнь «без кровопролития». Женщин и детей бросали в Волхов, а затем шестами заталкивали под лед.

Если на Западе вопрос о нежелательном наследнике часто решался с помощью кинжала, то Иван Васильевич своих незаконнорожденных детей душил лично.

Царские стрелки