Святослав Сахарнов - Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах

— Если я не выйду, народ подумает, что я трус, — печально сказал император.

Он выехал на ту же набережную в той же карете. И снова из толпы выскочил человек. В руке у него было что-то завернутое в газету.

Снаряд полетел точно в цель…

Из смерти императора террористы быстро сделали выводы.

— Царизм не способен к предвидению. Всем своим существом он принадлежит прошлому, — разъясняли в кружках бородатые сторонники исторического прогресса и демократии.

Они глубоко знали предмет и не поддавались сомнениям, кто что о них подумает.

Какая разница?

Французский писатель Александр Дюма был полукровкой (дед — негр) и, как все люди смешанных кровей, отличался необыкновенной ловкостью. Хотелось зарабатывать и издаваться.

Сперва дело шло туго. Александр усаживался за стол, макал гусиное перо в чернильницу и, морща лоб, выводил на листе бумаги: «В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга…» Сразу же начинались сомнения: вдруг Менг не городок, а большой город? Во второй фразе герой ехал на гнедой лошади. Что такое «гнедая» — черная, коричневая, серая? О боже! Приходилось бросать перо и бежать в библиотеку к справочникам.

Еще хуже, если попадалась фраза «в третьем браке с вюртембергской принцессой». Вюртембергская колбаса бывает, а принцессы? В мозгу шевелилась зеленая гусеница.

И вдруг, после третьего романа, Александра осенило. А что, если перейти на бригадный метод? Пять голодных студентов, машинистка, запереть их на ключ…

Так утверждают злые языки. Романы посыпались, как дамские сапожки с конвейера. Уходя из дома, Дюма теперь говорил:

— Что мы там пишем? «Учитель фехтования»… А это про что — про Индию? Ах, про Россию. История любви дворянина декабриста и бедной француженки? Пишите, пишите. С героиней поосторожнее: нравственность на высоте, никаких декольте и ножек. С Николаем можно не церемониться. Будете описывать Инженерный замок — не рассусоливать: «Надо рвом возвышались стены, со скрипом опустился мост». И все. К «Гастроному № 1» я вас прикрепил. Аванс выдам завтра. Пошел на пленум кинематографистов — пробивать заявку. Сваляем телефильм.

— Звонил какой то молодой прозаик из Рамбуйе. Просил принять.

— В шею!

Литературная бригада Александра Дюма за работой

В 1858 году Дюма приехал в Россию. В доме нижегородского губернатора Муравьева (тоже декабриста) хозяин сказал:

— А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь. Граф и графиня Анненковы. Ее девичья фамилия Полина Гебль. Не вспоминаете?

— Смутно. Встречались с графиней на водах?

— Какие там воды? Иван Александрович и Полина — герои вашего романа «Учитель фехтования». Теперь-то вспомнили?

— Ах, вот как!

Где уж тут вспомнить — несколько сот книг, кто что писал…

А вот: «В первый понедельник 1625 года…» — отличная фраза, помнилось, ею начинались «Три мушкетера». Ее написал он сам.

Холера всегда была одним из самых страшных бедствий для человечества, людей она косила как траву.

Человек, который победил ее, работал младшим врачом в доме для умалишенных в Гамбурге. Его звали Роберт Кох. Однажды жена подарила ему к семейному празднику микроскоп.

— Ишь, копошатся, — рассуждал он, разглядывая в трубку стеклышки с мутной водой. — Ползают. Ага, один разделился, второй…

О догадке француза Пастера, что все болезни идут от микробов, он уже слышал.

Умалишенные были забыты. Маленький, востроносый Кох покупал мышей и заражал их. Начал он с сибирской язвы. Микроскоп показал, что внутри каждой мертвой мыши кишат какие-то палочки. Микроб был открыт.

Затем пошел туберкулез. И снова палочки. «Проклятые палочки Коха», — горько пожаловался сто лет спустя поэт, умерший от этой болезни.

И наконец холера. Она началась в Индии, проникла в Египет и подходила к Европе. Кох едет в Александрию, потом в Калькутту. В Индию он привез с собой в ящике полсотни белых мышей. Мыши умерли, но возбудитель болезни был открыт.

Палочки азиатской холеры

— Похож на запятую, — сообщил всему миру Кох.

Нашелся скептик. Доктор Петтенкрофер из Мюнхена написал:

«Пришлите мне ваших воображаемых зародышей холеры, и я докажу вам, насколько они безвредны».

Обязательный Кох послал ему пробирку. В ней копошилось несколько миллионов страшных запятых.

Получив посылку, Петтенкрофер вытащил из пробирки пробочку и опрокинул содержимое в рот. Им можно было убить полк солдат. Доктор погладил пышную бороду, икнул и пошел гулять. Болеть он и не думал…

Врач Роберт Кох пересчитывает палочки

С помощью того, что открыл Кох, научились лечить и сибирскую язву, и туберкулез, и холеру. Но бородатый чудак из Мюнхена тоже задал задачу. Не только гении, но и сумасброды учат людей. Теперь мы знаем: заболевают не все и не всегда.

Без него открытие Коха было бы неполным.

Полюса планеты всегда манили к себе отважных.

Доктор Кук, захватив с собой двух гренландских эскимосов, ушел в бескрайние просторы Арктики. Вернувшись, он объявил, что достиг Северного полюса. Правда, объявил аж через год.

В то же время то же самое проделал будущий адмирал Пири. Экспедиция Пири была многолюднее, кроме того, вернувшись, он представил карты и дневники путешествия, чего не сообразил сделать Кук.

Исследователи вроде бы разобрались между собой, но вмешалась общественность.

— Не был он на полюсе! И близко не подходил, — говорили про Кука сторонники Пири. — Дневники утеряны, карт нет, эскимосы разбежались… А главное, что молчал?

— Ваш тоже хорош гусь! — огрызались кукофилы. — Штурмана оставил на полпути, шел с туземцами да с собаками. Собакам-то что? Им подтвердить — раз гавкнуть! Конечно, карты, приборы он принес, но…

Коллективное обсуждение вопроса — кто первым достиг полюса? — не пошло на пользу исследователям: оплеванный и затюканный Кук умер в больнице, у Пири на всю жизнь испортился характер.

История географических открытий всегда драма.

С Южным полюсом получилось не слаще.