Святослав Сахарнов - Шляпа императора. Сатирическая история человечества в 100 новеллах

В этой истории трагически переплелось все, что сопровождает войны: злой умысел, трагическая случайность, риск, подвиг, трагедия, смерть, а для кого и счастливый исход. Трагедий было куда больше. Некоторые английские матросы, не желая сдаваться немцам, пошли на шлюпках к берегам Африки. Их плавание продолжалось от двух до трех месяцев. Умерших от голода и жажды выбрасывали за борт. В живых остались считанные.

Судьям хорошо было, сидя в мягких креслах и попивая минералку, рассуждать: «Зачем пошли на шлюпках?», «Не стоило метать бомбы, если ты видишь на палубе народ», «Не надо было бить и толкать людей за борт»…

Непереданная радиограмма спасла Деницу жизнь. Судьи дали ему десятку, а чтобы подстраховаться, записали: «Действия командиров подводных лодок были пиратскими».

Добрые дела наказуемы: лодка Хартенштейна была вскоре потоплена американским самолетом.

День, когда Мао Цзэдун встретился в Пекине с Хрущевым, был очень жарким.

— Надо бы искупаться, — предложил великий кормчий.

Пошли в бассейн и разделись до трусов. Бассейн был открытый, на одном его берегу стояли два кресла, а на другом росли кусты. Мао с Хрущевым сели в кресла, а в кустах притаились за зелеными ветками их советники.

Сполоснулись, и разговор зашел о делах.

— Сколько у вас и у американцев дивизий? — спросил Мао.

Хрущев поманил пальцем, из кустов выскочил военный специалист и, загребая по-собачьи, быстро-быстро переплыл бассейн.

Китайские дети тренируются на тигре

— У нас двести, у них сто, — сказал он, прячась за кресло.

— Чего же вы боитесь? — недовольно спросил Цзэдун.

— Считают сейчас не дивизии, а атомные бомбы, — возразил Хрущев.

— А сколько у вас и у американцев атомных бомб?

Хрущев сделал еще знак, и через бассейн к нему подплыл физик-ядерщик. Он был в плавках, и с него капало.

— У нас три тыщи, и у них столько же, — сообщил Никита.

— Ага, поровну. Зато у вас и у нас миллиард людей. Если бросить все бомбы, нас останется больше. Надо начинать войну, — решил Мао. — Атомная бомба — бумажный тигр.

— Ну и арифметика! — подумал Хрущев. — Странный он какой-то, этот азиат. Надо держаться от него подальше.

— Плывите, — разрешил он, и два специалиста плюхнулись в воду.

— Погибнет половина человечества, зато для остальных настанет райская жизнь, — развивал свою мысль кормчий. — Построим общество, свободное от угнетения и эксплуатации.

«Провести бы тебя раз по тому месту, где она взорвалась, посмотрел бы я, как ты будешь строить». Подумав так, Хрущев зашел за кресло и стал отжимать трусы. Мао последовал за ним. Один из специалистов, сидевших в кустах, потом говорил, что в эти минуты он услышал легкий скрип. Он считал, что это повернулось колесо истории. Но он может и ошибаться. Выжимались трусы, а трусы на обоих лидерах были большие, футбольные, черного цвета.

Отжимались они, безусловно, со скрипом.

О том, что с Берией пора кончать, ни у кого из вождей сомнения не было.

— В одну прекрасную ночь проснешься, а над тобой — трое, и у всех револьверы. Дадут только штаны надеть и поведут по коридору. Чего доброго, еще пуговицы срежут, чтобы не убежал, — рассуждали руководители. — Нет, нет, надо торопиться!

Самым решительным был Никита Хрущев. У него была здравая сметка хлебороба, он и уговорил остальных. Надо было только найти исполнителя. Пригласил Жукова.

— Ну, наконец-то, — обрадовался маршал. — Давно пора. А то, честно говоря, по ночам такое снится… На фронте так страшно не было.

— Что снится? Ведут в одних штанах по коридору?

— Ага. Нет, нет, я готов, приказывайте.

И маршал устроил все как надо. Он прихватил с собой несколько генералов и полковников и провез их тайком в Кремль.

Там уже шло заседание Президиума.

— И чего это нас так неожиданно собрали? — возмущался Берия. — Ни тебе объявления, ни повестки дня. А у меня дела государственной важности.

На сегодня у него было намечено подписать кучу расстрелов и прошвырнуться по Москве, поискать девочку помоложе, желательно блондинку.

Председательствовал Маленков, но с перепугу он никак не мог открыть заседание.

Тогда Никита нажал кнопку звонка, и в комнату вошли генералы с Жуковым. Они подхватили Берию под белые руки и вытащили в соседнюю комнату.

— Как же мы его, подлеца, из Кремля будем выводить? Может, закатать в ковер да и вынести?

Человек со здравой сметкой хлебороба

— Охрану надо сменить.

Сменили охрану. На всякий случай к Кремлю подогнали танки. Берию увезли и спрятали в каземате под землей. Разобрались с ним быстро: хватило трех месяцев.

Между прочим, когда его держали в соседней комнате, у него срезали со штанов пуговицы. Бывают же такие полезные сны! Особенно если они снятся многим и эти сны у всех одинаковые.

Однажды прохладным апрельским днем пенсионер Никита Хвостиков объявил, что бревно, лежащее у него во дворе, то самое, которое нес на субботнике Владимир Ильич Ленин.

Трудовой энтузиазм работников Кремля

Город возликовал, бревно поместили в местный музей, а Никите дали двухкомнатную квартиру.

Через несколько месяцев в музей пригласили профессора — определить породу дерева. По указанию корифея бревно с одного конца опилили, а из середины отколупнули щепочку.

Профессор понюхал комель и сказал:

— Сосна.

Потом пересчитал годовые кольца и посмотрел через микроскоп на щепочку:

— Дерево срублено пять лет тому назад.

— Ай-ай-ай! — всполошились отцы города. — Не то бревно! Что же делать? Ведь нам Москва обещала и крытый спортзал, и пять автобусов, и асфальт на главную улицу!

Решили — ничего не делать. Молчать.

И верно: крытый рынок построили, на заасфальтированных улицах появились «Икарусы». Над бревном возвели павильон из стекла.

И все были довольны. Это было в славное время застоя.

Теперь, в связи с введением рынка, Никита подыскивает на бревно покупателя.

— Что гранит? Пустяк, — говорит он, — а вот сосна она и есть сосна, дерево справное. Главное — не продешевить!

Норвежский зоолог Хейердал, окончив университет, увидел, что все звери на земле давно открыты.

— Вот так дела! — опечалился зоолог. — Лошадь Пржевальского и ту описали. Кё фёр, что делать? Фёр-то кё?