Миньона Яновская - Тайны, догадки, прозрения [Из истории физиологии]

Ретикулярная формация, или сетевидное вещество — вещество «в клеточку», — давным-давно известно и анатомам и физиологам. Но ровно ничего не было известно о значении ее для деятельности мозга. Вплоть до 1949 года, когда Мегун и Моруцци сделали свое открытие: важный механизм мозга, существующий параллельно со специфическими чувствительными и двигательными системами и тесно связанный с ними.

Механизм оказался распределенным почти по всей центральной области ствола мозга и, подобно тому, пишет Мегун, как спицы отходят от оси колеса к его ободу, так и функциональные влияния этой системы могут распространяться в нескольких направлениях. На спинной мозг — вниз, воздействуя на его активность; в стороны и вперед — через «подбугорья» и гипофиз, влияя на внутренние и эндокринные функции; вверх — на структуры межуточного и обонятельного мозга, «…где, как сейчас полагают, возникают аффекты и эмоции, источником которых раньше считали сердце; и еще выше… — на кору полушарий мозга, которая, будучи тесно связана с элементами зрительного бугра и базальными ганглиями, управляет высшими сензорными, моторными и интеллектуальными процессами… Как спицы поворачиваются все вместе при вращении колеса, хотя каждая из них последовательно выдерживает основной вес, так и направленные в различные стороны влияния неспецифического ретикулярного механизма тесно связаны при нормальном функционировании».

Как хорошо налаженная электростанция, ретикулярная формация беспрерывно снабжает кору мозга тонизирующими импульсами. Приходящие в кору раздражения не могут вступить в контакт друг с другом без энергии, подаваемой «электростанцией»: они не реализуются и как бы повисают в воздухе.

Если искусственно выключить ретикулярную формацию, животное впадает в транс; если ее раздражать — она возбуждает лихорадочную деятельность всей коры. С другой стороны, если в мозге создается сильное возбуждение, «вещество в клеточку» тотчас же на него реагирует и так активно, что погасить его чрезвычайно трудно: оно становится застойным, не исчезает, даже если причина, его вызвавшая, давно устранена. Бред, галлюцинации потому и существуют, что ретикулярная формация обладает свойством надолго задерживать возбуждение. И именно она определяет многие симптомы различных заболеваний.

Снова пришлось пересмотреть некоторые представления о нервном процессе.

Любой раздражитель, будь то звонок, свет, боль, соответствует определенному органу чувств. Возникшее возбуждение переходит от одной клетки к другой, к третьей, четвертой — пока не достигнет мозга. А весь путь по клеточному тракту обеспечивается самим возбуждением: при переходе от клетки к клетке заимствуется энергия для возникновения в центре ассоциаций.

Так оно представлялось. Но природа оказалась куда остроумней.

Вообразите себе ярко освещенный город, праздник огня и света. Чтобы погрузить его в тьму, можно последовательно вывернуть все горящие лампочки. Случай принципиально возможный. Но есть другой, куда более рациональный путь: выключить в центральном пункте рубильник.

Ретикулярная формация и есть такой центральный рубильник. Выключите его, и вы погрузитесь в «мертвую спячку». Из этого энергетического узла мозг черпает энергию и для ассоциативных связей, возникающих между отдельными клеточками, и для образования условных рефлексов. Двухъярусная система, созданная в процессе эволюции животного мира — развитие тонкой архитектуры мозга и развитие снабжения его энергией, — скрещивается на уровне больших полушарий, самой тонкой части нашего мозга, где осуществляются все ассоциации, все связи.

Но если ретикулярная формация — центральный рубильник, то попробуйте зажечь свет, не включая его! Можно сколько угодно вкручивать и выкручивать лампочки, темнота все равно, не рассеется.

Человек принимает снотворное и погружается в сон. Но как бы крепко ни спал он, сон не «охватывает с головы до ног». Кора головного мозга не спит и даже не дремлет — она вечно на вахте, всегда в деятельности, покуда жив ее хозяин. Все раздражения мира поступают в нее, проходят через органы чувств, кроме глаз, которые сомкнуты. Все слышит спящий человек. Не стоит поэтому усиливать звук телевизора или радиоприемника, когда в комнате заснул ребенок или уставший после работы взрослый. Спящий не осознает слышимое, но он слышит — мозг не знает отдыха, мозг все регистрирует.

Сейчас с шумом пытаются бороться, поняв, наконец, его сильнейшую вредность. Но вот удивительная вещь — чем менее тонок и интеллектуален человек, тем меньше действует на его нервную систему шум. То ли потому, что к «умному» и во сне импульсы приходят в большем количестве? То ли потому, что его антипод и, бодрствуя, меньше «замечает»? Философ Шопенгауэр сформулировал шуточное уравнение: количество шума, который может без особого напряжения выдержать человек, обратно пропорционально его интеллекту…

Запись биотоков мозговых клеток активна и во сне и во время бодрствования; несмотря на это, человек все же погружен в глубокий сон. Своим внешним поведением он никак не реагирует ни на какие возбуждения. И не может реагировать: не работает «электростанция», энергия в мозг не поступает. Рубильник выключен. Усыпляющие средства парализуют ретикулярную формацию, и кора мозга отключается.

Состояние сна — это как бы два отдельных состояния: кора мозга сама по себе, а спящий человек сам по себе. Спит он, потому что «спит» ретикулярная формация.

Но когда человек сосредоточенно думает, к чему-то прислушивается, напрягает внимание, «электростанция» работает на полную мощь, тут требуется особенно много энергии. Стоит хоть немного приглушить ее — человек теряет сознание.

Как раз в этом пункте некоторые ученые и «потеряли равновесие» — так завлекло их открытие необыкновенных свойств ретикулярной формации ствола мозга. Но поскольку это открытие не угрожало немедленной пересадкой головы или даже ствола мозга, «ретикулярная лихорадка» не приобрела такого бедственного направления, какое около двадцати лет спустя после открытия Мегуна и Моруцци приобрели пересадки сердца. Увлечение вылилось всего лишь в серьезные теоретические ошибки: в ретикулярную формацию «поместили» сознание — уж очень соблазнительны оказались ее свойства в этом направлении.

Осторожный Мегун писал: «…не следует придавать нашим открытиям абсолютного значения, ибо еще через полвека, а может быть и раньше, взгляды, которые представляются нам теперь правильными, могут оказаться несостоятельными».

Так много времени не понадобилось — отрезвление пришло гораздо раньше. И несостоятельными оказались только некоторые заключения, связанные с новым открытием.