Антон Шиндлинг - Кайзеры

При этом Франц не поддержал большие планы Меттерниха, согласно которым положению Аварии в Германском союзе должно было соответствовать аналогичное ее положение в предполагавшейся Lega Italica (Итальянской лиге). Эта лига планировалась как оборонительный союз итальянских государств, в котором Австрийская империя, выступавшая в Италии в роли великой державы, с одной стороны поддерживала габсбургские традиции раннего периода нового времени, а с другой — выполняла роль гаранта этих государств от французской экспансии и от революции. Будущее но плану Меттерниха должно было выглядеть примерно так: «Австрия, являясь одновременно ведущей немецкой и ведущей итальянской державой, и самостоятельной великой державой, тесно связанной с обще-германским Союзом государств и с общеитальяиской Лигой, становится одновременно и сердцем центральной Европы, и ее связующим элементом, а австрийский император, оставаясь главой собственного государства, становится руководителем двух других союзов государств» (Srbik, I, 207). Такая концепция встретила бы на пути реализации немало трудностей, достаточно лишь упомянуть проблему королевства Сардинии и Пьемонта. Император занимал здесь гораздо более трезвую позицию и не дал себя увлечь этими планами, о чем свидетельствует известный эпизод с коронацией. В мае 1814 года миланская депутация преподнесла в Париже императору Францу железную корону лангобардов. Франц отказался короноваться, по пообещал, что его преемник когда-нибудь это сделает (что и произошло). Это можно было бы еще попять, если бы император, принимая такое решение, руководствовался страхом, который вызывало королевство Италия, созданное за 9 лет до этого корсиканцем, водрузившим железную корону на собственную голову. Однако Меттерних, уже будучи стариком, критиковал императора и за то, что он в 1804 году отказался от коронации в качестве австрийского императора и даже в 1815 году, после окончательной победы, не восполнил этот пробел, ибо, согласно Меттерниху, коронация императора должна была стать «последним камнем нового здания» (Metternich NP, I, 217). Преемники Франца также не короновались в качестве императоров. С этой точки зрения центральноевропейская империя по-прежнему выполняла роль несущей конструкции, но после событий 1806–1814 годов, радикально изменивших ход истории, новую империю уже нельзя было рассматривать через призму проблем Германии, хотя, вне всякого сомнения, сама она оказывала существенное влияние на происходившие в Германии события.

Императору Францу предстояло еще целых 20 лет править своей монархией, ему еще не было пятидесяти, и он находился в зените своего могущества, но в его собственном доме далеко не все было в порядке. Прежде всего неясен был вопрос престолонаследия. Старший сын императора Фердинанд ввиду своих склонностей и состояния здоровья не мог править самостоятельно. Положение Франца I в стране было совершенно неуязвимым, но он продолжал бдительно следить за братьями — Карлом, Иоганном и палатином Иосифом, которые были практически изолированы от всякой политической деятельности, а Райнер, миланский вице-король, почти не пользовался политическим влиянием. Дочь императора Мария Луиза, сразу же после ссылки Наполеона нашедшая утешение в объятиях возлюбленного, представляла собой сложную династическую проблему, так же как и их с Наполеоном сын, получивший титул «герцога Райхсштадтского». Император лично очень симпатизировал и матери, и сыну, по на политике это никак не отражалось. В 1816 году умерла императрица Мария Людовика, которая, несмотря на некоторые разногласия в политике, в конечном итоге всегда была на стороне Франца, считала себя австрийкой, а потом уже немкой, и усматривала в «Строфах свободы» только тот смысл, который связывал их со счастьем Австрии (Rößler, II, 166). Новый брак Франца с баварской принцессой Каролиной (Шарлоттой) был начисто лишен политического содержания, но зато принес ему большое личное счастье на закате жизни и во многом способствовал росту его популярности, в особенности в церковных кругах, благодаря глубокой религиозности и щедрой благотворительности Каролины.

И в самой монархии, несмотря на победную эйфорию, дела обстояли не самым лучшим образом. Последствия финансовой катастрофы 1811 года удалось несколько смягчить в 1815 году под руководством Штадиона, назначенного министром финансов, в основном за счет французских репараций, но дыр было еще очень и очень много — финансы по-прежнему оставались больным вопросом. Продолжались административные эксперименты, создавались, ликвидировались и вновь создавались центральные учреждения, но бюрократический характер системы управления принципиально не менялся. Неимоверно был раздут так называемый полицейский штат, цель которого состояла уже не в содействии реформам, а, наоборот, в подавлении идей всякого обновления и тотальной слежке. Сословия были восстановлены, но их, вплоть до венгерского Государственного совета, полностью игнорировали. План Меттерниха созвать Имперский совет на старой сословной основе так никогда и не был осуществлен, как и коронация, о которой мы говорили выше. Начиная с 1811 года, императорское правительство и лично император имели у населения, по крайней мере у какой-то его части и в течение какого-то времени, дурную репутацию, что было вызвано прежде всего шоком от банкротства. Это на долгое время наложило грозную тень на правление императора.

Однако в это время проявился целый ряд положительных тенденций. В области экономики были заложены важные основы будущего подъема в послевоенные годы. Немало было сделано и области образования, где точкой отсчета можно считать основание в Вене высшего технического учебного заведения в 1815 году. Уже в 20-е годы Австрия вышла на ведущее место по строительству железных дорог. Во всем этом, равно как и в мероприятиях по улучшению сельского хозяйства, Франц принимал активное личное участие. К важнейшим достижениям его царствования следует отнести также издание уголовного и гражданского кодексов в 1803 и 1811 годах, чем Франц завершил одну из основополагающих реформ Иосифа II. Начало XIX века оказалось плодотворным также для пауки и культуры, причем это касается не только немцев, но и всех народов империи. И, наконец, в продолжение начатых Иосифом II реформ церкви были заложены основы религиозного обновления Австрии, куда следует отнести возврат иезуитов, деятельность Клеменса Мария Хофбауэра и новой императрицы. Ни этих трудностей, ни этих проблем, ни этих успехов не желает принимать во внимание националистическая и либеральная историография, оценивающая жизнь монархии в целом как более примитивную по сравнению с остальной Германией. Устремления императора и его окружения как будто бы подтверждают такую оценку, стоит вспомнить хотя бы неоднократно цитированную речь императора перед учителями гимназии в Лайбахе (Любляна) в 1821 году: «Мне не нужны ученые, мне нужны честные и законопослушные граждане…