Антон Шиндлинг - Кайзеры

Уделом Маттиаса всегда была лишь видимость власти и влияния. Он слишком долго ждал прихода к власти, и его амбиции совершенно не соответствовали его возможностям, а по интеллектуальному кругозору он сильно уступал своему брату Рудольфу. Правда, рядом с Маттиасом находился Мельхиор Клезль, личность хоть и неоднозначная, но все же весьма значительная. Клезль был в состоянии предлагать вполне реализуемые концепции решения проблем империи и наследственных владений. Однако слабости и недостатки личности Маттиаса были таковы, что их не мог скомпенсировать даже Клезль. В конечном итоге это привело к острым конфликтам в собственном лагере, то есть случилось, пожалуй, самое худшее, что может случиться в столь сложной ситуации. Победа непримиримой католической партии, у истоков которой стоял Маттиас, завершилась к концу его правления и привела к его фактическому свержению. Последовавшие за этим события Тридцатилетней войны заставили увидеть и императора Маттиаса, и его главного советника, кардинала Мельхиора Клезля в куда более благоприятном свете, нежели во времена их активной деятельности.

_______________________

□ Маттиас родился 24 февраля 1557 года в Вене;

□ захват власти в Венгрии, Австрии и Моравии в ходе «раздора братьев» 24 июня 1608 года;

□ король Венгрии, избран 16 ноября 1608 года в Пресбургс (Братислава), коронован 19 ноября 1608 года там же;

□ король Богемии, избран и коронован 23 мая 1611 года в Праге, принял власть в Богемии 18 августа 1611 года;

□ избран императором 13 июня 1612 года во Франкфурте, коронован 24 июня 1612 года там же;

□ умер 20 марта 1619 года, похоронен 15 апреля 1619 года в Королевском монастыре св. Клары (Доротесргассе), в 1633 году останки перенесены в Склеп капуцинов в Вене;

□ Родители, братья и сестры — см. главу об императоре Рудольфе II (ум. 1612);

□ Брак — 4 декабря 1611 года с Анной (1585–1618), дочерью Фердинанда Тирольского (ум. 1595).

28 августа 1619 года, в день избрания римским королем и римским императором эрцгерцогу Фердинанду Средне австрийскоему был уже 41 год. Невысокий, полноватый, с голубыми глазами и высоким лбом, топкими усиками и острой бородкой по испанской моде, он был приветливым светским человеком, весьма милостиво и дружелюбно обращался со своими приближенными и слугами. Фердинанд легко сходился с людьми, ему не была свойственна подозрительность, а его щедрость граничила с расточительностью. Неудивительно, что его финансы так никогда и не удалось консолидировать. Во многих отношениях он был противоположностью своему двоюродному брату герцогу Максимилиану Баварскому: строгому, бережливому и потому политически более маневренному. Оба брака Фердинанда — первый, с 1600 по 1616 год с Анной Баварской, и второй, с 1622 по 1637 с Элеонорой Гонзага — современники считали очень счастливыми. Фердинанд необычайно любил музыку, на которую тратил огромные деньги, но основной страстью его была охота, которой он отдавался не щадя ни сил, ни времени. Но он также умел много и упорно трудиться, ежедневно по многу часов работал с документами и проводил со своими советниками. Фердинанд бегло говорил по-итальянски и прекрасно владел латынью.

Завершенность личности Фердинанда придавала его глубокая религиозность. Он постоянно и со всей серьезностью выполнял все обряды и предписания католической церкви, ревностно заботился о спасении души, стремясь преодолеть раздвоенность между своей миссией монарха с сознанием человеческой греховности. В вопросах веры он безоговорочно принимал руководство своих духовников-иезуитов Бальтазара Виллери, Мартина Боккануса и Гийома Ламормэни. Таковы были особенности личности этого человека, которые в сочетании с традициями семьи Габсбургов, семьи Виттельсбахов (со стороны матери), последствиями воспитания в детстве, прошедшем в Ингольштадте, и с влиянием господствующих тенденций того времени предопределили историческую роль Фердинанда и его политические цели. Главной его целью стала защита интересов католической церкви. То же самое, лишь с противоположной полярностью, можно сказать и о главном противнике Фердинанда — шведском короле Густаве Адольфе. Если политический вопрос каким-либо образом пересекался с богословской проблемой, то Фердинанд первым делом обращался за консультацией к богословам. Но так было принято поступать во, всех лагерях в эпоху, дух которой был пронизан конфессиональным противостоянием. Фердинанд твердо и строго придерживался норм имперского права в религиозных вопросах, здесь ему было неведомо понятие компромисса, «его непоколебимая приверженность праву и конфессиональная принципиальность» (М. Heckel) принесли ему немало восхищения, но и немало критики. Несомненно однако то, что эти принципы помешали Фердинанду принять ряд разумных политических решений и ввергли империю в тяжкие политические потрясения.

С религиозной политикой рука об руку шла политика государственная, целью которой было всемерное укрепление монархического господства. Фердинанд не мог ставить перед собой такую цель в масштабах империи — для этого у него не было достаточных сил и средств. Но зато тем более последовательно такая политика проводилась им в наследственных владениях Габсбургов, где он заявил своим Штирийским сословиям: я не princeps modificatus (ограниченный монарх), я — princeps absolutus (монарх абсолютный). В отношении местного протестантского дворянства такая политика означала нейтрализацию созданных им инструментов власти и перераспределение полномочий в пользу княжеской бюрократии. Фердинанд в полной мере обладал чувством политической и конфессиональной перспективы, и нередко перед ним вставал вопрос о том, в какой степени, преследуя государственные интересы, можно пренебречь моральными, религиозными и правовыми соображениями. Такая дилемма встала перед ним, в частности, при физическом устранении Валленштейна. Фердинанд никогда не уклонялся от этих проблем. Ставя какую-либо задачу перед советниками, он требовал от них решения, которое было бы не только наиболее целесообразным, но и «юридически чистым», а на его советников-богословов возлагалась тщательная экспертиза политических решений на соответствие положениям естественного и божьего права. А архивах эпохи Фердинанда полно таких экспертных заключений, на которые император ориентировался в своей текущей политике. Эта практика вполне соответствовала духу времени, когда считалось, что князь не имеет права приступать к делу, «не испросив совета», вопрос лишь в том, дает ли этот факт право утверждать, что политика Фердинанда не была самостоятельной, а определялась его советниками, и прежде всего духовниками-иезуитами, то есть считать, что политика императора в эти годы не обязательно соответствовала его убеждениям и поставленным целям. Известно, что сильными качествам характера Фердинанда были скорее настойчивость и последовательность, а не оригинальность политического мышления и решительность, но окончательный ответ на поставленный выше вопрос может дать только глубокое исследование его действий в каждом отдельном случае. Несомненно то, что в период, начиная с Пражской дефенстрации 1618 года и заканчивая Пражским миром 1635 года, Фердинанд, будучи сперва королем Богемии, а затем и германским императором, столкнулся с проблемами огромного масштаба, для решения которых требовались и решительность, и мужество. Политике Фердинанда приписывают «пассивное мужество великой стойкости, проявленное в самых тяжелых условиях» (A. Huber), но это не вполне справедливо, так как, по меньшей мере, конфессиональную составляющую этой политики отличала чрезвычайная активность. То же самое, если не больше, можно сказать и о его монархической политике в наследственных и коронных владениях Габсбургов, которая позволила сохранить единство этих владений в условиях серьезнейшей внутренней и внешней опасности. Здесь мы видим решительность в проведении последовательной программы, которую никак нельзя отделить от личности императора.