Антон Шиндлинг - Кайзеры

Вторым моментом была опала Фридриха V, объявленная 23 января 1621 года, и передача избирательного права Пфальца Максимилиану Баварскому 25 февраля 1623 года. Такой порядок опалы (императорская Декларация) в принципе не противоречил имперскому нраву, но Фердинанд сделал это без консультаций с протестантскими курфюрстами. Передача же избирательного права вела к кардинальному изменению религиозно-политической ситуации в империи и ставила протестантскую партию в опасное положение. Фердинанд прекрасно отдавал себе отчет о возможных последствиях этого шага, но в конце концов уступил настоянию Максимилиана и давлению папы, стремившихся использовать плоды военной победы в интересах католической церкви и, создав католическое большинство в Коллегии курфюрстов, навсегда исключил возможность вступления протестанта на императорский престол.

Третьим моментом явилась испанская оккупация левобережного Пфальца. В дальнейшем Испания возобновила войну против Нидерландов и удержала за собой эти территории, что было воспринято как угроза и немецкими протестантами, и Францией. Филипп IV и Оливарес добивались от Фердинанда более тесного взаимодействия между обеими ветвями династии, что порождало для императора опасность быть втянутым в европейские конфликты Мадрида. Вместе с ним в эти конфликты могли быть втянуты империя или, по меньшей мере, ее католические субъекты.

Эти три момента не только не давали ослабнуть напряженности в империи, но во все большей мере связывали ее с общеевропейскими политическими конфликтами и тем самым вели к ее обострению. Антикатолические и антигабсбургские настроения открыто проявились после того, как в 1625 году против императора и его союзников выступили нижнесаксонские субъекты империи и король Дании Христиан IV. Средств Фердинанда и католической Лиги было недостаточно для того, чтобы противостоять этому, и император принял предложение богатого полковника Валленштейна безвозмездно создать для императора армию и в дальнейшем содержать ее. Как ранее Максимилиан и армия Лиги, так теперь Валленштейн со своей армией быстро вырос в сильнейший военный фактор в Центральной Европе. Это явилось решающей помощью и важным облегчением для Фердинанда, по также имело свою политическую цель. С самого начала Валленштейну во взаимодействии с Тилли и войсками Лиги удалось захватить всю Северную Германию, кроме Штральзунда. К концу 1628 года эти армии контролировали всю Германию от Боденского озера до побережья Северного и Балтийского морей. 22 мая 1629 года Христиан IV подписал в Любеке договор, по которому отказывался от всех церковных владений, захваченных в Нижней Саксонии, и от всякого дальнейшего вмешательства в немецкие дела. Одновременно Валленштейн, ранее, в 1625 году, уже получивший титул герцога Фридландского, был пожалован Фердинандом герцогством Мекленбургским, откуда законные герцоги были изгнаны с применением юридически весьма сомнительной процедуры. Одновременно Валленштейн был провозглашен адмиралом обоих северных морей, что свидетельствовало о наличии у Фердинанда далеко идущих морских планов.

Католический император достиг вершины могущества в империи. Фердинанду показалось, что настал подходящий момент для реализации его религиозно-политической концепции не только в землях Габсбургов и не только в отношении противников, но в империи вообще, причем так, чтобы это не противоречило имперскому праву (в интерпретации императора). Он посчитал, что настала пора «пожать все плоды викторий, дарованных Нам Богом». Под давлением католических курфюрстов, получив оправдание и поощрение от своего духовника Ламормэни, 6 марта 1629 года Фердинанд издал реституционный эдикт, который отныне должен был считаться единственной законной интерпретацией Аугсбургского религиозного мира 1555 года. Согласно этому документу, все имперские церковные владения, оказавшиеся после 1555 года в руках протестантов (прежде всего епископские владения в Бремене, Магдебурге, Хальберштадте, Миндене и Вердене), а также церковные владения на территориях субъектов империи, секуляризованные после 1552 года (примерно 500 монастырей и других церковных владений), подлежали возврату католикам.

Этот эдикт, вне всякого сомнения, явился тяжелой ошибкой Фердинанда и его советников и повлек за собой страшные политические последствия. Полномочия императора на единоличное издание такого акта без участия субъектов империи были весьма и весьма спорными. Реституционный эдикт не ставил немецкий протестантизм под угрозу уничтожения, но многие протестантские территории, и прежде всего Бранденбург, Саксония и Вюртемберг, должны были понести тяжелые экономические потери, и в реституированных областях была бы проведена контрреформация, что существенно изменило бы соотношение конфессиональных сил в империи. Кроме того, этот эдикт мог рассматриваться как посягательство на сословные вольности, то есть как шаг на пути к «monarchia», как реализации императорского абсолютизма, который существовал в наследственных владениях Фердинанда и в территориальных владениях других немецких князей. Это был вызов не только протестантским, но и католическим субъектам империи, брошенный Фердинандом, а точнее — его генералиссимусом Валленштейном. Войска Валленштейна высасывали все соки из страны и людей. Субъекты империи обеих конфессий предполагали, что Валленштейн вынашивает далеко идущие планы, связанные с подавлением сословных вольностей, расширением власти императора и, не в последнюю очередь, с усилением собственного влияния и собственным обогащением. Фердинанд оставался глух к просьбам о помощи, и это заставляло их подозревать, что тот одобряет методы и цели своего генералиссимуса. Это беспокойство еще более усилили действия Фердинанда в связи с мантуанским наследством. Фердинанд вмешался в конфликт между Францией и Испанией, связанный с наследованием в Мантуе и Монферрате. Будучи сеньором обоих герцогств, Фердинанд выступил против французов с оружием в руках. Немецкие князья опасались быть втянутыми в эту войну за интересы Габсбургов и заявили Фердинанду, что он не имеет права начинать войны вне пределов империи без разрешения коллегии курфюрстов.

Политику Фердинанда в вопросе о Мантуе объясняет тот факт, что на него уже на протяжении многих лет оказывали давление испанцы. Испания добивалась того, чтобы Фердинанд выступил на ее стороне в конфликте, где ее противниками были Франция и Нидерланды. При этом от Фердинанда требовали, чтобы он вмешался в этот конфликт с применением не только собственных сил, но и сил империи. Фердинанду очень не хотелось ввязываться в этот конфликт, но в конце концов он это сделал из соображений солидарности Габсбургов, используя лишь те средства, которыми располагал сам. Что же касается планов Фердинанда относительно изменения конституционного порядка в империи в смысле усиления монархии, то историческая наука пока не дала однозначного ответа на этот вопрос, который требует более тщательного исследования. В настоящее же время на него следует ответить скорее отрицательно. Однако не подлежит сомнению, что во имя достижения конфессиональных целей Фердинанд пошел в империи на такие шаги, которые едва ли укладывались в рамки императорских полномочий, доказательством чему является реституционный эдикт. Но он наверняка не преследовал при этом цели принципиально устранить конфессиональный паритет, установленный в империи Аугсбургским религиозным миром. Валленштейн действительно охотно ограничил бы вольности крупных имперских князей в пользу императора, и это доказано многочисленными свидетельствами. Но в период с 1625 по 1630 год, Фердинанд, несмотря на протесты субъектов империи, продолжал держать Валленштейна на своей службе не потому, что желал использовать генералиссимуса в качестве инструмента политики монархического абсолютизма, а прежде всего потому, что в условиях хронического отсутствия денег Валленштейн обеспечивал императору хоть какую-то независимость и самостоятельность в военной области и тем открывал ему пространство для политического маневра. Зависимость императора от католической Лиги, существовавшая в период с 1619 но 1624 год, была для него куда более обременительной.