Антон Шиндлинг - Кайзеры

При первом знакомстве с жизнью, деятельностью и наследием Франца II может показаться, что нарисованная выше картина не только верна, но даже слегка подретуширована. Мария Терезия узнала о рождении Франца (он родился 13 февраля 1768 года), находясь в театре, и от избытка чувств не удержалась от громкого возгласа радости («Polcll hat a Buam!» — У Польдля [Леопольда] пацан!). Радость ее была понятна — у императора не было детей, но теперь вопрос преемственности тропа был решен. Однако восторг вскоре уступил место калькуляциям воспитательных планов и программ венского и флорентийского дворов, в результате которых ребенок превратился в объект педагогических амбиций и экспериментов. Иосиф II тщательно следил за воспитанием племянника во Флоренции, а в 1784 году заставил брата отправить сына в Вену, где тот под руководством лично императора должен был выполнять массу физических и интеллектуальных упражнений, по прежде всего был объектом постоянной и очень злой высочайшей критики. В результате у наследного принца на основе духа противоречия развилось полное неприятие взглядов и позиций императора абсолютно во всем, и прежде всего в политике. Официальным воспитателем был граф Франц фон Коллоредо-Вальдзе, человек консервативных взглядов, и под его влиянием непримиримая позиция принца скорее укреплялась нежели смягчалась. С другой же стороны, жадный до знаний Франц буквально преклонялся перед гением императора-просветителя и вопреки всему неприятию содержательной стороны искренне восторгался его методами работы и правления, которые вошли в его плоть и кровь. Под строгим надзором императора принц был приучен записывать абсолютно все происходящее, вести личные и рабочие дневники, составлять путевые записки и хранить все записи как самое дорогое и любимое в жизни. Это превратило Франца в того усердного труженика письменного стола, который не только внимательно прочитывал все документы, снабжая их подробными примечаниями, по и самолично занимался их архивацией. Благодаря такому стилю работы Франца за время его долгого царствования накопился колоссальный фонд писем и иных документов — достаточно упомянуть хотя бы фонд императора Франца в Венском архиве правящего дома, двора и государства. Все цитаты, приведенные в этой главе, взяты из этого архива.

Самоуверенность многих юношеских записей, монотонность бесконечных путевых заметок, мелочность первых чисто формальных распоряжений, не несущих никакого содержания, могут опять же служить подтверждением справедливости отрицательного образа Франца II, по не следует забывать, что «императорская школа» призвана была подготовить монарха эпохи позднего абсолютизма и «йозефинизма», и эта цель была успешно выполнена. Причем результат был двояким: во-первых, Францу был присущ глубокий и искренний интерес к той стране, которой ему предстояло повелевать, — ее природным и общественным условиям, населению, промышленности и культуре — «статистике» в самом широком смысле этого слова — всему тому, что он узнал и увидел собственными глазами (и тщательно записал) во время продолжительных путешествий; во-вторых, у него возникла антипатия к традиционным методам политики и управления — придя к власти, оп не пощадил столь хорошо изученную им систему, унаследованную от Иосифа II. Для правления Франца, по крайней мере в начальной его фазе, характерны реформы управления, беспощадная замена чиновников, внезапные повороты в политике, все новые соображения, экспертные заключения и проекты, порой приводившие к ситуации беспланового многовластия, а не та неподвижная косность, с которой позднее ассоциировали его царствование. Даже над личной его жизнью довлеет отстраненность и деловая холодность — ведь на самом деле, разве не должно показаться странным, что, трижды овдовев, он каждый раз, не подавая внешне признаков особого горя, после весьма непродолжительного траура вновь женился, меняя жен почти так же, как он менял чиновников. В этом он не походил на своего предшественника-просветителя, но настораживает лишь то, что, судя по всему, с каждой из жен Франца, как можно судить по его переписке с ними, связывала истинная, можно сказать даже страстная любовь.

Принято, и во многом справедливо, считать, что братья Франца значительно превосходили его но многим параметрам: Карл, крупный полководец, превосходил императора и смелостью, и дальновидностью; Иоганн, будущий регент, значительно лучше понимал нужды народа; Райнер, будущий вице-король Италии, был человеком значительно более высоких идеалов. Тем не менее необходимо признать следующий бесспорный факт: несмотря на то, что Франц отдавал себе отчет в превосходстве братьев и всегда побаивался их конкуренции, он и только он один пользовался безоговорочной любовью парода и в Австрии, и в Германии, хотя всегда придерживался весьма высокого мнения и лично о своей персоне, и о своем монаршем величии. Император Франц II был в действительности далеко не простой, скорее даже очень сложной личностью, которой были свойственны весьма противоречивые черты — неумолимая строгость и личная доброта, искренняя забота о благосостоянии подданных и беспощадное подавление любых устремлений к духовной свободе, постоянный страх перед революцией и безразличие к ударам судьбы (Walter, Franz, 310). Эти свойства характера могли бы сделать его способным на великие дела, если бы они были выражены достаточно сильно и весомо и проявлялись всегда в нужных ситуациях. Ему недолго пришлось ждать возможности на деле испытать свои способности и свойства характера. Уже в феврале-марте 1790 года, после смерти Иосифа II, принцу пришлось временно принять дела до приезда в Вену отца, императора Леопольда II, затем через год также кратковременно замещать его, а еще через год, после внезапной смерти отца, он, будучи 24-летним, 1 марта 1792 взошел на престол в один из самых критических моментов в истории своей страны. 20 апреля Франция начала против Австрии войну, которая с небольшими перерывами продолжалась 23 года и поставила монархию, Германскую империю и Европу перед необходимостью принимать эпохальные решения.

Очевидно, что империя, Германия и в особенности «немецкий имперский патриотизм», под знаменем которого пытались выступить Майнц и его клиенты, не были теми предметами, которые в первую очередь волновали Франца в момент его вступления на престол. Следует, правда, тут же добавить, что шансы Германии занять более достойное место в политике императора теперь увеличились. Сопротивление, которое Франц оказывал просвещенной политике Иосифа II, открывало путь к восстановлению исторических традиций. Эта приверженность традициям выразилась прежде всего в построенном им дворцовом комплексе Франценсбург (Лаксенбургский дворцовый парк). Здесь в центре тронного зала, над императорским троном, были помещены картины, изображающие коронацию Франца во Франкфурте и торжественный пир во франкфуртской ратуше Ремер. Большое влияние на Франца оказали взгляды его воспитателя и будущего министра, графа Коллоредо, и идеология всей его семьи, к которой принадлежали также последние вице-канцлеры империи (с 1745 года) Йозеф и Франц Гундакар фон Коллоредо. В жизни этой семьи империя всегда играла определяющую роль. Учителя истории — сперва во Флоренции бывший иезуит граф Хоенварт, затем в Вене профессор немецкого государственного права фон Шлойснигг, заразивший принца интересом к этому предмету, как и бывший профессор Вюрцбургского университета, автор известного труда «История немцев» Михаэль Игнац Шмидт, которого Франц слегка недолюбливал, — основательно познакомили его с историей империи и имперским правом. Не следует, наконец, недооценивать и гот факт, что Франц, хоть и знал несколько иностранных языков, но, в отличие от многих немецких князей, в том числе и своих родственников, принципиально говорил и писал по-немецки. Немецкий даже во Флоренции был его любимым языком, и для мелких немецких государств и вообще для традиционной немецкой имперской системы он был ближе, чем французский, на котором вели переговоры дипломаты. Франц говорил по-немецки с легким налетом венского диалекта, но писал он на весьма хорошем немецком языке, напоминающем язык современной немецкой литературы. Но самое главное заключается в том, что в первые годы его правления именно события в империи вышли на передним план, что вызвало естественное повышение интереса к имперским делам.