Игорь Зимин - Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью.

Лейден пробыл в Скреневицах с 15 по 17 сентября 1894 г. и на совещании с лейб-медиками, по его словам, «было решено, что пациент, чувствовавший себя несколько лучше после исполнения моих советов, отправится на зиму в Крым, в Ливадию и предоставит себя южному теплу и влиянию морского климата». [1606]Кстати, первоначально речь шла о поездке в Египет, затем в качестве одного из вариантов рассматривался переезд на виллу Монрепо на острове Корфу, который был предложен королевой эллинов Ольгой Константиновной. [1607]Но император, вполне отчетливо понимавший мрачные перспективы развития своего заболевания, отказался выезжать за пределы Империи, сказав, что «русский царь должен умереть в России», [1608]и только после этого было решено ехать в Ливадию.

Замечу, что Г. И. Гирш, обычно везде сопровождавший Александра III, в этот момент покинул его и уехал в отпуск. Видимо, причиной было понимание того, что его профессиональные услуги, которые устраивали, когда все были здоровы, не соответствуют серьезному заболеванию царя. Вельяминов замечает: «Гирш заболел и, якобы по болезни, уехал в отпуск; потом я узнал, что у него действительно был припадок подагры, и он, считая себя обиженным общим к нему недоверием, воспользовался случаем и отпросился в отпуск, хотя это казалось бы не вовремя. Захарьин и Лейден уехали, и царская чета осталась на руках доктора Попова». [1609]

17 сентября 1894 г. в официальном «Правительственном вестнике» появилось первое тревожное сообщение: «Здоровье Его Величества, со временем перенесенной им в прошлом январе инфлюэнцы, не поправилось совершенно, летом же обнаружилась болезнь почек (нефрит), требующая, для более успешного лечения в холодное время года, пребывания Его Величества в теплом климате. По совету профессоров Захарьина и Лейдена, Государь отбывает в Ливадию, для временного там пребывания». [1610]В этот же день доктор Захарьин уехал в Москву, а Лейден – в Берлин.

18 сентября 1894 г. царская семья выехала в Крым. Чуть позже в Петербурге была из первых рук получена информация о состоянии царя. Богданович писала 22 сентября: «Царь ежедневно, видимо, угасает и развязка неминуема… Был камердинер государя Михаил Иванович Гемпель. Про царя сказал, что у него опухли ноги, отдышка, кашель, когда немножко пройдется – сейчас устанет. Лечиться он не любит, доктору Захарьину верит. Лейден с Захарьиным разошлись во мнениях на счет болезни царя. Царь ни на что не жалуется, но, видимо, тает: такой был полный, здоровый, а теперь совсем худенький». [1611]

Из медицинских мероприятий этого периода: «Ежедневно производился анализ мочи и прочих выделений, но Государь относился к этому пренебрежительно, и мне говорил Г. И. Гирш, что Государь бросал в ночную вазу окурки папирос, что, конечно, нисколько не мешало производить анализы, а только несколько усложняло дело. Когда анализы показали неправильное действие почек, Гирш принял все необходимые меры; были приглашены врачи-специалисты, и выписан из Берлина проф. Лейден; он нашел, что главная причина недомогания Государя – отсутствие движения и чистого воздуха, что сидячая жизнь привела к образованию засорений в организме; Лейден говорил, что, как и всех людей, Государя можно сравнить с печкой, в которую кладут топливо, но если не выгребать золу, то внутренность печки засоряется, а могучий организм Александра III нуждался в особенно тщательной чистке». [1612]

При переезде в Ливадию, куда прибыли в начале 20-х чисел сентября, императора сопровождал только ассистент Захарьина доктор медицины П. М. Попов. Поскольку процесс болезни развивался обвальными темпами, по настоянию императрицы Марии Федоровны вокруг Александра III вновь собрали авторитетных медиков. Как писал Лейден, «едва я возвратился в Берлин, как получаю через дружественно расположенного ко мне русского посла гр. Шувалова извещение, что Император Александр III желает моего присутствия в Ливадии». Лейден не делал особого секрета в том, что о состоянии здоровья русского императора он подробно информировал своего монарха, Вильгельма II, понимая, что состояние здоровья русского царя является важнейшим фактором политической стабильности Европы. Он писал, что «Император Вильгельм принял большое участие в болезни Царя и в отпускной аудиенции выразил желание получать непосредственно от меня донесения о состоянии его здоровья». [1613]

23 сентября из Гурзуфа К. П. Победоносцев направил свое первое письмо великому князю Сергею Александровичу, сообщая ему последние новости, которые он почерпнул от начальника охраны императора П. А. Черевина. Он сообщал несколько запоздавшее известие о том, что Лейден обнадежил императрицу и было решено отправиться на о. Корфу; что Беловеж – нездоровое место, но отъезд оттуда задержался на целую неделю в связи с болезнью (lumbago) императрицы. Победоносцев виделся с императрицей, и она подчеркивала, что царь «стал послушен в лечении». [1614]Идея о том, что царю необходимо климатическое лечение, просуществовала до конца сентября. По крайней мере, еще 29 сентября Победоносцев упоминал, что «отъезд на Корфу, по-видимому, решен. Бенкендорф уже отправлен туда, для приготовлений». [1615]

Влиятельный К. П. Победоносцев бывал регулярно в Ливадии, но даже его не допускали к государю. Не без его влияния был решен вопрос о регулярных бюллетенях. Сам Победоносцев писал (26 сентября): «Я убеждаю Воронцова сильно, что надо печатать известия о государе – Бог знает, что люди думают, и какие идут толки». [1616]

Почти одновременно с вызовом Лейдена, 27 сентября, министр Императорского двора сообщил проф. Вельяминову: «Государь желает, чтобы вы немедленно приехали в Ливадию». 1 октября туда приехал Н. А. Вельяминов, 2 октября Г. И. Гирш, Э. Лейден и о. Янышев, 3 октября прибыли профессора Грубе и Захарьин.

Император пытался бодриться. Цесаревич отмечал 20 сентября (ровно за месяц до смерти): «Папа не спал, но аппетит у него был хороший»; 22 сентября: «Папа принял первую соленую ванну!»; 23 сентября: «…вышел погулять и около часа сидел на скамейке недалеко от дома»; [1617]29 сентября: «У дорогого Папа вид как будто лучше, но самочувствие скверное – его мутит и опухоль на ногах мешает движению». Богданович 30 сентября записала: «Евреинов сказал, что царь не бледен, не желт, а у него земляной цвет лица. Говорят, что он ежеминутно засыпает, что без фуражки он страшен своей худобой – виски провалились, щеки осунулись, что одни уши торчат. Теперь здесь оставили царя на 10 дней без серьезного врача». [1618]

Действительно, положение Александра III на тот момент было безнадежно, и это было понятно не только медикам, собравшимся на консилиум около царя. Н. А. Вельяминов указывал, что Захарьин и Лейден неохотно делились с ним объективной медицинской информацией и «только один П. А. Черевин не скрыл передо мною, что положение безнадежно». От княгини А. А. Оболенской Вельяминов узнал, что «пульс за последние дни около 100, опухли ноги, полная бессонница по ночам и сонливость днем, мучительное чувство давления в груди, невозможность лежать, очень сильная слабость».