Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Та часть этой главы, которая касается семьи Сталина, была зачитана Ю. А. Жданову профессором Евгением Петровичем Гуськовым — многолетним другом Жданова летом 2006 года в Ростове. Юрий Андреевич в то время тяжело болел (он скончался 19 декабря 2006 года). Выслушав этот текст, он сказал: "Можно и так написать".

Разумеется, надо учитывать тот страх (гораздо больший, чем у простых людей), который испытывали в те годы видные ученые-администраторы, чья жизнь и поступки были под постоянным присмотром власть предержащих. Академик, герой соцтруда и лауреат всевозможных премий Борис Викторович Раушенбах рассказал мне однажды такую историю. Он был, как говорили в России, правой рукой руководителя советской космической программы С. П. Королева. Как и Королев, Раушенбах попал при Сталине в лагеря (он был арестован и осужден как немец Поволжья), а позже стал в "хозяйстве Королева" одним из главных теоретиков (он, в частности, рассчитал траекторию полета советского спутника вокруг обратной стороны Луны). В 1960-е годы Королев распорядился, чтобы Раушенбаху дали квартиру в доме неподалеку от коттеджа самого Королева, и они иногда вечерами собирались у Сергея Павловича обсудить их космические дела. Однажды за ужином Королев признался Борису Викторовичу, что временами ему мерещится, что может наступить момент, когда те, кто охраняют его дом от непрошенных гостей, вдруг войдут с оружием в руках, грубо скомандуют ему встать лицом к стене, снова наденут наручники и увезут обратно в тюрьму. Этот страх не оставлял никогда великого ученого и конструктора и томил его душу. Вряд ли у других административных фигур в науке не было аналогичного страха за судьбу и жизнь.

Григорий Константинович Хрущов (1897–1962) закончил Московский университет в 1919 г. и работал в МГУ до 1930 г., затем стал профессором Московского зооветеринарного и 2-го Московского медицинского институтов. После того, как Н. К. Кольцов был смещен с поста директора Института экспериментальной биологии, этот институт был преобразован в Институт цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР, и Хрущев был назначен директором этого института. В 1949 году часть института была выделена в новое научное учреждение — Институт морфологии животных АН СССР, его директором был назначен Г. К. Хрущов. Активное участие в кампании по прославлению идей Лепешинской помогло ему заполучить звание члена-корреспондента АН СССР в 1953 году.

Норайр Мартиросович Сисакян (1907–1966) стал важной фигурой среди лысенкоистов и большим чиновником среди функционеров советской науки.

Впервые в советской прессе его расхвалили еще в 1938 году (32) как типичного выдвиженца: в 14 лет он еще не умел не то что писать, но даже ни одной буквы алфавита не знал. Однако в этом возрасте (в 1924 году) он вступил в комсомол и попал под начало другого яркого выдвиженца, гордо именовавшего себя "бывшим беспризорником" — Эзраса Асратовича Асратяна, позже ставшего академиком АН Армянской ССР и устроившего погром в физиологии высшей нервной деятельности (вместе с К. М. Быковым) в 1950 году. Асратян за год обучил Сисакяна армянской азбуке. Еще за год учитель и ученик показали, что значит творить настоящие чудеса: сверхталантливый Сисакян ухитрился за это время получить документ о сдаче экстерном экзаменов за восьмилетнюю школу! Сам Сисакян признавался, что при этом он еще читал с трудом, но с гордостью заявлял: "Комсомол сделал из меня не только ученого, но и человека" (33). В комсомоле он научился главному — методам борьбы с инакомыслием: "В 1927 году, при очищении комсомольской организации от троцкистов, Сисакяна ввели в уком [уездный комитет]. Борьба с политическими врагами под руководством большевистской партии закалила молодого комсомольца и многому его научила" (34). Закаленный и обученный Сисакян, не зная ни слова по-русски, не убоялся трудностей, раздобыл путевку в комитете комсомола и приехал с ней в Москву, чтобы учиться в Тимирязевской академии. В 1932 году он закончил ее и попал в престижный институт Д. Н. Прянишникова. Но здесь надо было серьезно работать, и потому пришлось ему перейти в 1935 году в Институт биохимии под начало А. Н. Баха. Там в 1937 году он вступил в партию и возглавил партийную организацию института. В 1938 году он защитил кандидатскую диссертацию и тут же устроился исполняющим обязанности профессора МГУ. Позже он сделал еще более головокружительную карьеру.

Общеупотребительная в СССР аббревиатура комплекса спортивных испытаний ("Готов к труду и обороне"), сдав которые во время специальных соревнований, устраивавшихся во всех городах, поселках, деревнях, во всех школах, училищах, институтах и т. п., можно было получить право носить значок ГТО. Для несовершеннолетних был комплекс БГТО ("Будь готов к труду и обороне").

На Центральной студии научно-популярных фильмов режиссер В. А. Шнейдеров в 1951 году решил снять полнометражный документальный фильм "У истоков жизни" — о Лепешинской и Опарине. В это время молодой биолог А. А. Нейфах окончил аспирантуру Института морфологии животных, но не был оставлен в штате института, и тогда директор Института Г. К. Хрущов рекомендовал его Шнейдерову на должность экспериментатора в съемочную группу фильма. Ему поручили воспроизвести опыты Лепешинской по зарождению клеток из растертых до кашицеобразного состояния гидр. Однако никакого "зарождения", сколько не повторяли, не получалось. Просто на богатой питательной среде прекрасно размножались посторонние бактерии и грибы. Тогда Нейфах, чтобы спасти фильм и себя тоже, пошел на хитрость. В кашицу растертых гидр он капнул убивающий живое формалин… и тогда под микроскопом, из-за протекания чисто физико-химических реакций, кашица начала просветляться, в ней стали проглядывать какие-то округлые скопления, оседавшие на предметных стеклах. Омертвевшие фрагменты слипались друг с другом, образуя увеличивавшиеся в размерах агрегаты. Под микроскопом можно было видеть, как содержимое капель под предметным стеклом будто бы кипит, вычленяя из себя более крупные структуры. Операторы засняли этот процесс, не имевший никакого отношения к зарождению живых клеток, и фальсификация была выдана за реальное происхождение клеток.

Когда Г. К. Хрущову, числившемуся научным консультантом фильма, показали отснятый материал, он искренне удивился (так как хорошо понимал, что никакого зарождения клеток происходить не может и показанные ему "бурлящие" сцены появления фрагментов "живых клеток" не что иное как ловко подстроенная фальшивка) и обратился к Нейфаху:

— Саша, как же вы умудрились это заснять?