Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Другой из обеспокоенных ученых — американец Ч. Дэвенпорт был известным евгеником. Он обратился 17 декабря 1936 года в Государственный департамент США с предложением направить советскому правительству протест и потребовать, чтобы СССР, который "многое черпает от открытий ученых и от применения этих открытий", вел себя цивилизованно (21). В письме, отправленном Дэвенпорту 29 декабря 1936 г., Госдепартамент отказался от предложения ученого, считая, что упомянутые в его письме "обстоятельства не затрагивают непосредственно американских граждан или американские интересы" (22).

Вавилов направил длинную телеграмму в "Нью Йорк Таймс", опубликовав её в "Известиях" 22 декабря 1936 года, в которой писал:

"Ложь о советской науке и советских ученых, добросовестно работающих на дело социализма, стала специальностью некоторых органов зарубежной прессы… Многократно мне приходилось печатно и устно выступать во многих городах Соединенных Штатов Америки с сообщениями о советской науке, об исключительных возможностях, предоставленных советским ученым, о роли науки в нашей стране, об огромном прогрессе науки в советское время.

Из маленького учреждения в царское время — Бюро прикладной ботаники — руководимый мною Институт растениеводства за советское время вырос в крупнейшее научное учреждение, имеющее немного равных себе по масштабу институтов в мире. Штат его с 65 человек в царское время в настоящее время дошел со всеми отделениями на периферии до 1700 человек. Бюджет учреждения с 50 тыс. рублей дошел до 14 млн. рублей…

Мы спорим, дискутируем о существующих теориях в генетике и методах селекции, мы вызываем друг друга на социалистическое соревнование, и должен вам сказать прямо, что это сильный стимул, который значительно повышает уровень работы…

Я более, чем многие другие обязан правительству СССР за огромное внимание к руководимому мною учреждению и моей личной работе.

Как верный сын советской страны я считаю своим долгом и счастьем работать на пользу моей родины и отдать самого себя науке в СССР.

Отметая ваше сообщение обо мне и измышления…, что в СССР якобы не существует интеллектуальной свободы, как гнусную клевету, имеющую темный источник, настаиваю на опубликовании этой моей телеграммы в Вашей газете.

Академик Н. И. Вавилов" (23).

Получив копии писем западных ученых и ответ Шакселя, Бауман отправил короткое письмо Сталину и Молотову. Он сообщал, что на Западе активно обсуждают отмену конгресса и споры на сессии ВАСХНИЛ 1936 года, что отдел науки разъясняет всем, что конгресс не отменен, а лишь перенесен. "В связи с этим считаю целесообразным предрешить созыв Генетического Конгресса в СССР в 1938 г.", — писал Бауман (24).

Нельзя исключить, что многие на Западе могли связывать решение советского руководства об отказе от проведения конгресса в СССР с именем Сталина как главного гонителя генетики, и письмо Баумана недвусмысленно на это намекало.

Западные публикации подействовали на Сталина. Всегда игравший значительную роль страх перед тем, а что скажут о нравах правителей СССР на Западе, заставил вернуться еще раз к рассмотрению судьбы конгресса. Правда, заикаться о том, что раньше конгресс отменяли, а сейчас посчитали нужным старое постановление отменить, а новое принять, не стали. О старом никто знать не должен, ведь решения Политбюро всегда считались внутренним делом большевиков, причем делом сверхсекретным, поэтому Сталин распорядился, что можно не афишировать прежнее решение об отказе в проведении международного форума, а сообщить на Запад лишь положительный вердикт. В Политбюро был подготовлен проект решения из двух пунктов: о переносе проведения конгресса на 1938 год и о том, чтобы "вопросы о составе Оргкомитета и программе конгресса передать на решение СНК СССР" (25).

В левом углу страницы расписался помощник Сталина Поскребышев, а затем Сталин, Ворошилов, Каганович, Молотов и были сделаны рукой секретаря записи, что Микоян, Калинин, Андреев и Чубарь — "за" (26). Решение было оформлено девятнадцатым марта 1937 года (важно подчеркнуть, что этот проект решения так и остался проектом: Политбюро ЦК ВКП(б) никогда его окончательно не приняло).

Однако страх, что сведения о поведении партийного руководства СССР все-таки могут уплыть на Запад и стать международно обсуждаемыми, превалировал. Поэтому было решено срочно передать Вавилову (он еще числился в проектах президентом конгресса) известие, что руководство СССР вовсе и не отменяло конгресс, а просто размышляет о том, а не перенести ли его на 1938 год. С оповещением Запада надо было спешить, не допуская шума по этому поводу.

Теперь от Вавилова требовалось, чтобы он известил западных коллег. Вавилов в апреле 1937 г. сообщил новость председателю Постоянного международного комитета по проведению генетических конгрессов О. Л. Мору. Но Мор обратил внимание на то, что приложенное к письму официальное извещение о решении советских властей провести Конгресс в Москве в 1938 году было подписано в качестве генерального секретаря оргкомитета Мейстером, а не Левитом. Слухи о расправе с Левитом подтверждались.

Стараясь поуспокоить западных коллег и предотвратить перенос Конгресса из СССР, Вавилов подготовил письмо, которое перевели на английский язык. Он дал его подписать сначала ведущим сотрудникам ВИРа, известным на Западе, — Левитскому и Карпеченко, затем подписался сам, после чего под ним поставили свои подписии ученые из других городов. Оно было датировано 23 июня 1937 года и адресовано видному британскому ученому-коммунисту Дж. Б. С. Холдейну (27). На двух с половиной страницах крупнейшие советские генетики извещали коллег на Западе, что для паники в связи с отменой конгресса оснований нет, и что он в СССР всё равно состоится:

"Проф. Кольцов и проф. Серебровский никогда арестованы не были… Подобно фантастической новости об аресте проф. Н. И. Вавилова, которая появилась в декабре 1936 в "Нью-Йорк Таймс", новая сенсация относительно арестов профессоров Кольцова и Серебровского — чистая ерунда и провокация. Скорее всего эта провокация исходит от определенных кругов, намеревающихся помешать организации Генетического Конгресса в СССР.

В СССР ученые имеют право обнародовать свои научные взгляды совершенно свободно, и аресты на основании научных мнений совершенно невозможны и противоречат всему духу Советской Социалистической Конституции" (28).

Письмо заканчивалось словами:

"Мы хотим подчеркнуть, что существуют все необходимые условия для того, чтобы 7-ой Международный Генетический Конгресс состоялся в августе 1938 года в СССР и что Академия Наук СССР, Организационный Комитет и все генетические институты нашей страны сделают все возможное, чтобы обеспечить успех Конгресса" (29).