Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Без всякой спешки в Отделе науки ЦК ВКП(б) была подготовлена обстоятельная записка по поводу целесообразности учреждения нового института. Подписавшие её 5 мая 1947 года Александров и Суворов дали положительное заключение:

"Эту просьбу следовало бы поддержать.

… Институт генетики [т. е. лысенковский институт — В. С.] ставит своей главной задачей разработку вегетативной гибридизации и адекватного унаследования изменений организма под влиянием внешней среды… В соответствии с теоретическими воззрениями академика Лысенко, руководимый им Институт не занимается исследованиями внутриклеточного (хромосомного) механизма наследственности и микроскопической структуры элементов (генов). Эти вопросы исследуются в лаборатории цитогенетики. Таким образом Институт генетики и лаборатория цитогенетики не дублируют, а в известной степени дополняют друг друга" (28).

Важнейшей новой деталью, содержащейся в записке, было сообщение о выделении здания, в котором должен был разместиться новый институт. За несколько лет до этого у Академии Наук СССР было отобрано одно из зданий на нынешнем Ленинском проспекте и передано Министерству химической промышленности СССР для Института удобрений и инсектофунгицидов. Теперь по запросу Президиума АН СССР это здание было решено возвратить Академии, в связи с чем острый для Москвы вопрос с рабочими площадями для нового института был предрешен. Александров и Суворов завизировали и приложили к своей записке проект Постановления Секретариата ЦК ВКП(б), на бланке в верхнем правом углу стояла надпись "Совершенно секретно" (29). Оставался последний шаг — Секретариат и Политбюро должны были принять окончательное решение. Повторялась ситуация, складывавшаяся в 1937 году, когда заведующий отделом науки ЦК К. Я. Бауман, понимавший обстановку и реальные нужды науки СССР, пытался поддержать генетиков в вопросе о созыве генетического конгресса. Суворов с Александровым десятью годами позже также выступили принципиально мыслящими политиками. Решение должен был утвердить кто-то на высшем уровне партийной власти, скорее всего Сталин.

Конечно, готовить тайно в недрах ЦК партии такие документы и думать, что сторонники Лысенко (которых в этих органах было гораздо больше, чем их недоброжелателей) про эту деятельность не узнают, было наивно. Потому нет ничего удивительного, что параллельно лысенковцы начали настоящее наступление на генетиков по нескольким линиям. Прежде всего необходимо было дискредитировать любой ценой Жебрака, которого прочили на пост директора нового института. Нужно было нападать и на других недругов.

Генетикам к этому времени тоже было ясно, что дела не выиграть без активных наступательных действий против не только лично Лысенко, а всего комплекса лысенковщины. Свою задачу генетики видели в том, чтобы наглядно показывать, какие практические и теоретические успехи были получены ими за последние годы, как делами они отвечают на "отеческую заботу партии и правительства и лично товарища Сталина". Ученый Совет биофака МГУ решил подготовить и провести 2-ю генетическую конференцию. Она была запланирована на 21–26 марта 1947 года. Без одобрения отдела науки ЦК партии такое масштабное мероприятие провести было нельзя, и работники ЦК разрешение дали. За три месяца до начала конференции приглашения для выступлений были направлены и Лысенко, и его сотрудникам. Лысенко, конечно, сказать о его научных результатах было нечего, он даже не ответил на приглашение, но Нуждин, Кушнер и еще несколько "мичуринцев" выступили с докладами. В целом же конференция показала, что, несмотря на трудности, генетики в СССР продолжают работать, что даже их практические достижения, в особенности в области получения высокоурожайных тетраплоидных форм растений, велики. Организацию конференции взяли на себя сотрудники кафедры генетики, которой руководил А. С. Серебровский. Сам заведующий принимать участия в работе не мог, он уже не ходил, не мог говорить, и всё делали молодые сотрудники кафедры.

Для того, чтобы настроить высших партийных руководителей против тех, кто проводил конференцию, лысенковцы избрали давно проверенный метод. А. А. Жданову и Г. М. Маленкову 27 марта 1947 года было направлено письмо, подписанное министром с. х. СССР И. А. Бенедиктовым, его первым заместителем П. П. Лобановым и зав. сельхозотделом ЦК А. И. Козловым (30). Начиналось письмо перечислением старых евгенических пристрастий Серебровского. Они приводили на первой странице своего письма две цитаты из работы, опубликованной еще в 1929 году:

"Решение вопроса по организации отбора в человеческом обществе несомненно возможно будет только при социализме после окончательного разрушения семьи, перехода к социалистическому воспитанию и отделению любви от деторождения"

…

"… при известной мужчинам громадной спермообразовательной деятельности… от одного выдающегося и ценного производителя можно будет получить до 1000 и даже 10000 детей. При таких условиях селекция человека пойдет вперед гигантскими шагами. И отдельные женщины и целые коммуны будут тогда гордиться не "своими" детьми, а своими успехами и достижениями в этой удивительной области, в области создания новых форм человека." (31)

"И этому Серебровскому поручено открытие и проведение конференции", — гневались авторы письма. А на второй странице они перечисляли названия шести докладов о генетике дрозофилы, представленных на конференции, и сокрушались: "…неизвестно для чего поставлены на обсуждение такие доклады". Авторы письма предлагали "поручить специальной группе работников при участии академика Т. Д. Лысенко рассмотреть все материалы… конференции". Жданов тут же написал на их письме резолюцию Г. Ф. Александрову: "Срочно узнайте, в чем дело" (32). 15 апреля Александров представил написанный Суворовым разбор этой жалобы, в котором было показано, что ни в одном пункте авторы письма не сообщили в ЦК партии верной информации и что никакой крамолы в действиях генетиков не было (33) {58} . Письмо заканчивалось фразой:

"Все изложенное позволяет считать генетическую конференцию, проведенную в Московском университете, весьма полезной, а попытку тт. Бенедиктова, Лобанова и Козлова опорочить ее — несправедливой, основанной на односторонней информации" (35).

Письмо Бенедиктова, Лобанова и Козлова было показано Жебраку, который вместе с Алиханяном, принимавшим активное участие в проведении конференции в МГУ, направили 28 апреля А. А. Жданову свое письмо с критикой действий сторонников Лысенко.

"В полемике непрерывно извращаются взгляды генетиков… фальсифицируется диалектический материализм, полемика, особенно устная, ведется в угрожающем тоне политического шантажа и т. д.