Андрей Демидов - Колодец Времени - книга поэм [СИ]

Вот в какую отсталую страну вторглись, оснащенные по последнему слову военной науки того времени, опытные, спаянные в победоносных войнах, монголы. Монголы очень часто использовали свои войска как заградотряды, и толкали перед собой войска покорённых народов как пушечное мясо. Монголы быди потомки гуннов, уже один раз устроивших мировую войну. Они имели письменность, денежную систему, военных инженеров, моряков и артиллеристов как постоянный род войск, систему снабжения, разведку, лучшее на востоке вооружение, беспримерную жестокость, ум и коварство, дипломатический опыт. Их остановить смогли только европейские каменные крепости, оснащённые камнемётами, и рыцари в высококачественной броне на огромных конях, выходящие на войну по указу германского императора или папы римского. И то, монголов остановили с очень большим трудом и благодаря ряду обстоятельств. Русь же должна была выйти на бой против них вся, если собиралась одержать победу. Если...

Все эти события, обстоятельства и детали приходится сейчас собирать по крупицам, словно Шерлоку Холмсу гадать над обрывками сведений из Рашид-ад-Дина или "Сокровенной истории монголов", из писем посланника папы Юлиана, истории Гази Бараджа, других источников разной степени достоверности, из сведений археологии, из работ культурологов, православных историков, исследователей древних тканей, оружия, даже животноводов и прочее и прочее.

Постепенно открывается картина произошедшего, и она совсем другая, не та, которая муссируется в интернете и лубочных кинофильмах о той поре. Только "Андрей Рублёв" Андрея Тарковского выпадает из этого позорного ряда. Картина, друзья, встаёт страшная, но правдивая и поучительная.

Создать непротиворечивую, а значит верную версию нашествия Батыя - вот главная задача поэмы. Это мой долг перед погибшими тогда нашими предками.

А про воров, что украли у народов России часть его истории, о ворах, живших во времена Александра Невского, Ивана Грозного, Екатерины II, Николая Кровавого, Иосифа Сталина, пусть судят другие. Воры нашей истории припеваючи живут и сейчас, и видно как они действуют на примере истории Советского Союза. Однако заниматься расследованием их преступлений. отталкиваясь от формулы "Is fecit cui prodest - ищи кому выгодно", не входит ни в рамки этого предисловия, ни задачу самой поэмы. Это дело будущих исследователей и писателей.

Viam supervadet vadens - дорогу осилит идущий!

И было видеть страшно и трепетно,

как в христианском роде страх и сомнение,

и несчастье распространялись.

Мы согрешили - и наказаны,

так что жалко было видеть нас в такой беде.

И вот радость наша превратилась в скорбь,

так что и помимо своей воли

мы будем помилованы в будущей жизни.

Ведь душа, всячески наказанная в этом мире,

на будущем суде обретёт помилование и

облегчение от муки. О сколь неизреченно,

Боже, твоё человеколюбие! Именно так

должен наказывать добрый владыка.

И я, грешный, также много и часто Бога гневлю

и грешу часто каждодневно;

но теперь вернёмся к нашему рассказу...

Из Лаврентьевской летописи

ПРОЛОГ

Есть на востоке гора, где лежит Чингисхан - царь Вселенной.

Древняя Бурхан-Халдун приютила его, словно сына.

В этой горе скоро тысячу лет, как лежит он нетленный.

Чтобы не вспомнить могилу его, не найдётся акына.

Там он родился в кочевье меж сосен прекрасного дола,

Реки Онон, Керулен и Туул выбегают оттуда.

Край милой родины гуннов, неистовых предков монголов,

Где со священных небес иногда опускается чудо.

Входами гэры кочевья смотрели на юг в детстве давнем,

Также на юг входом смотрит его из песка пирамида,

В почестях в гробе своём к императорам древним приравнен,

Много сокровищ и девственниц вместе с конями хранит он.

Как зародился тут истовый мир бесконечно кровавый?

Край тут совсем не такой, дикий край изначалья,

Тут все истоки истории нашей, простой и упрямой,

Будто Онон, что течёт своевольно в холмы забайкалья...

Всех уничтожил татар Тэмужин за обиды монголам,

В духе тех средневековых свирепых традиций востока!

Силой собравши монголов всех по забайкальским просторам,

Он Чингисханом назвался и степью стал править жестоко.

В это же время в Европе четвёртый поход крестоносный

Константинополь в бою захватил - перестал мир быть прежним.

Русские княжества центра лишилось в тот год високосный,

Все племена под князьями Руси встрепенулись в надежде.

Вместе с торговлей всемирной дошли эти важные вести

В степи великие, в Азию и города за Памиром,

Стал Чингисхан сокрушать все народы востока из мести,

И из желания страстного стать повелителем мира.

Гением разных умений военных себя проявляя

Создал машину войны по подобию древнего Рима,

Как ураган разгромил весь Китай он от края до края,

И покатился на запад свирепо и неудержимо.

Всей Средней Азией он завладел жажды золота ради.

Через Иран с боем вышли его полководцы к Кавказу,

И разгромили алан, половецкие, русское рати,

И возвратились с победой в Китай, подчиняясь приказу.

Сын Чингисхана, неистовый Джучи скончался с ним вместе,

Он получил лишь леса Енисея и степи пустые,

Не покоренных соседей на западе, грозные вести

Про европейские страны, где сплошь города развитые.

Дешт-и-Кипчак до Днестра и Кавказ, Каспий, русские земли,

Были ничьи после гибели древней как мир Византии.

Центры торговли ничьи и пути, и торговцы окрепли,

Венецианцы уже до Ирана товары возили.

Мог Римский Папа послать на восток крестоносные рати -

Сто тысяч рыцарей конных, приняв в войско русских, аланов,

Так заставлял торопиться монголов в великом захвате,

В осуществлении всех Чингисхана пророческих планов!

Это свершить курултай выбрал сына умершего Джучи,

Бат звался он по-монгольски, Батый, Бату-хан по-другому.

С Батом двенадцать царевичей двинулись с войском могуче,

И подступили стотысячной армией к Волге и Дону.

Воины армии были из мест, где жара всё сжигала,

Даже яйцо можно было на солнце в июне изжарить!

Там же зимой был мороз и вода на лету замерзала,

Снег выше пояса степь заметал, покрывала всё наледь...

С детства монголы в седле, как кентавры, с конём воедино -

Могут не есть и не пить много дней, или есть что угодно,

Спать на земле, на коне, от старейших до младшего сына,

Предпочитая позору геройскую смерть принародно.

Вещи их все и сноровки к тому приспособлены дельно:

Войлок и кожа и мех в стужи их и в жару покрывают,

Кони у всех для езды, для поклажи и боя отдельно,

Беспрекословно приказы начальников все выполняют.

Луки имеют большие и малые, разные стрелы,