Александр Пыльцын - Откровенные диалоги о штрафниках Великой Отечественной

Дело в том, что геббельсовская пропаганда внушала им другое. Вскоре после войны нам, оставшимся служить в Группе Советских войск в Германии, показали немецкий пропагандистский фильм, сделанный в том же ведомстве. В нём все мы, русские, с рогами или с зачатком рогов, все звери, каннибалы, причём любим обязательно жареные детские ножки. И вот показывали немцам в фильме, как русские приходят, требуют, чтобы ножку вот этого ребёнка поджарили, ему этот ребёнок очень нравится. Такая геббельсовская пропаганда на немцев действовала. А потом и западная пресса, первым был англичанин Бивор, помните, со своей книгой о 2 миллионах изнасилованных немок… Причём, если Геббельс называл цифру изнасилованных немок в возрасте от 8 до 70 лет, то Бивор этот «диапазон»…расширил с 7 до 80 лет! У него уже всех дряхлых старух насиловали. Припомню здесь и Солженицына с его «эпопеей» «Прусские ночи», где он пишет, как даже он, «морально-образцовый» офицер воспользовался случаем и немку на кровать затащил.

Но когда немцы увидели, что мы на самом-то деле не такие, как им внушали, отношение к нам изменилось, и инцидентов на этой почве не наблюдалось. Бывали у нас штрафники за нелояльное отношение к немцам, но это вовсе не обязательно проявлялось в насиловании женщин.

Иринчеев Б.: Да, Александр Васильевич, последний вопрос хотел бы вам задать: из всей войны что больше всего запомнилось, какой-то такой, может быть, эпизод или бой, или то, что снилось после войны? Есть что-то такое, очень сильно врезавшееся в память?

Пыльцын А.В.: Я вам так скажу: вся война врезалась, а тем более в штрафном батальоне. Там были случаи, когда назвать их какими-то рядовыми, не запомнившимися, я не могу, поэтому я многое помню, особенно вспоминаю с появлением многих документов войны именно по нашему батальону, и вся эта память даже вот в такие толстые книги не влезает. Наверное, потому что запомнилось всё так, как война отразилась на мне, на моей судьбе и на судьбе моей семьи.

Иринчеев Б.: Ясно. Александр Васильевич, в завершение нашей сегодняшней беседы что бы вы хотели пожелать современным молодым людям в России, на Украине, в Белоруссии — во всём бывшем Советском Союзе?

Пыльцын А.В.: Об Украине сейчас давайте не будем говорить, потому что это из ряда вон выходящий случай. Получилось так, что с первого дня развала Советского Союза первый заместитель Генерального секретаря Компартии Украины по идеологии Кравчук оказался далеко не идейным в коммунистическом смысле слова человек. После него пришёл президентом Кучма, первая книга, которую он написал, — «Украина — не Россия». Уже отделил. После него пришёл тот самый проамериканист — Ющенко, у которого жена — член какого-то департамента американского. Этот оказался ярым русофобом и бандерофилом.

Иринчеев Б.: Хорошо, давайте тогда об Украине отдельно, а что бы вы хотели пожелать современной молодёжи в России?

Пыльцын А.В.: Знать историю свою, не забывать её. Сегодня наши СМИ к месту и не к месту талдычат на телевидении, что Советский Союз — это плохое прошлое, всех там репрессировали подряд, потому что сталинская система была такая, надо всю эту советскую систему отринуть, осудить, устроить что-то вроде Международного Нюрнбергского процесса над коммунизмом и т. д. Надо, по-моему, не выбрасывать историю или даже какую-то её часть, а нужно знать историю именно такой, какая она была, а не такой, какой нам хотят её навязать Володарский, Михалков, ганапольские, гозманы и подобные им. История, документально подтверждённая, а не высосанная из грязного пальца, учит многому. Помните гениальные слова великого русича Михаила Ломоносова: «Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего»! Поэтому учите историю правдивую, настоящую, и тогда мы будем непобедимы.

Иринчеев Б.: Александр Васильевич, спасибо вам огромное, низкий поклон, ещё раз с праздником — с Днём Героев Отечества — это ваш праздник. Спасибо большое вам.

Пыльцын А.В.: Спасибо, дорогой Баир. Спасибо вам всем за то, что вы нас навестили в этот день, и мы, честное слово, очень ждали. Тем более, мы с вами давние-давние знакомые, с того времени, когда Вы переводили мою первую книгу для издания в Англии. Надеюсь, наши возобновившиеся контакты на этом интервью не прервутся. До новых встреч!

Беседу ведёт одна из авторов программы «Легенды армии» телеканала «Звезда» Наталья Ким.

Ким Н.: Александр Васильевич, начинаем разговор про генерала Горбатова. Что для Вас значит этот человек? При каких обстоятельствах Вы с ним познакомились и как часто встречались?

Пыльцын А.В.: Прежде всего скажем так: я с генералом Горбатовым лично не знаком. Знаю его только по эпизоду, когда он сам ставил боевую задачу перед строем нашего штрафбата. Я был тогда лейтенантом, командиром взвода этого батальона, а он — генерал, командующий армией. Дистанция-то между нами какая! Случилось моё «знакомство» с ним, когда наш 8-й отдельный офицерский штрафной батальон, переданный в состав 3-й армии, которой командовал генерал Горбатов, получал именно от него боевую задачу. Здесь надо пояснить, что наш батальон передавался на случай выполнения боевых задач то одной, то другой армии, потому что это был батальон не армейский, а фронтовой, кстати, единственный батальон на Белорусском фронте. Под Сталинградом, например, этот батальон воевал в составе 24-й армии генерала Ивана Васильевича Галанина. Кстати, его заместителем в то время был генерал Горбатов. Потом штрафбат передавался в разные армии в зависимости от боевой обстановки, все их перечислять — много времени уйдёт.

Ким Н.: А когда ваш штрафбат был в составе 3-й Армии?

Пыльцын А.В.: На период Рогачёвской операции в феврале 44-го наш батальон был передан в состав 3-й армии. Тогда генерал Горбатов лично приехал в батальон ставить боевую задачу. Вот там я его и увидел и, что называется, «познакомился». То есть я, лейтенант, увидел и услышал Командующего Армией. Вы сами понимаете, какая между нами была разница, лейтенант и генерал-лейтенант! Но совсем другой вопрос: какое он произвёл впечатление на меня.

В Беларуси меня признали почётным гражданином города Рогачёва, и тогда по их просьбе я одну из своих книг адаптировал для Белоруссии, в которой основные вопросы были о белорусском периоде боевых действий. Так вот, её рукопись проверяли в Минске, в институте истории. У них возник вопрос: «Как же так, 15 минут всего-то видел он этого генерала, а пишет о нём так много». А я им ответил: «Есть люди, которых, может быть, и минуту видишь, но они станут для тебя символом, примером». А я этого генерала видел действительно минут 15–20. Но видел, как он по-особенному говорил с нами, я имею в виду с штрафниками, то есть офицерами, которые, хотя и на время, считались преступниками.