Эрнст Бааш - К истории экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

Уголь пивовары получали частично из графства Марк, частью из Шотландии (van Riemsdijk, 192). Пивовары Делфта потребляли почти исключительно уголь, торфа же употребляли мало. (Timmer, Uit de nadagen, 7'55 и сл.).

Согласно Nеmniсh, 152, винокуры отдавали брабантским дрожжам предпочтение перед голландскими, даже перед дрожжами собственного производства. Это приносило большой ущерб голландским пивоварам: «За 30–40 лет до этого один из крупнейших пивоваренных заводов Голландии выручал от дрожжей свыше 30 тыс. гульд.».

Согласно Metelerkamp, I, 96 и сл., Гауда в 1518 г. имела 159 пивоварен, в 1588 — 126, в 1803 — 3. Конечно, лучшим показателем упадка служит численность рабочих, а не число заводов. Однако уменьшение последнего не оставляет никаких сомнений в, упадке этой промышленности,

По мнению Brugmans (Opkomst, 215), упадок пивоваренной промышленности объяснялся не столько сокращением потребления, сколько ввозом дешевого пива из-за границы.

Мнение Pringsheim (стр. 53), что «развитие хлебного винокурения в Голландии обязано своим происхождением запрещению французской водки в 1672–1678 гг.», ошибочно.

В Гамбург в первой половине XVII в, водка импортировалась из Амстердама и Франции, причем не известно, была ли первая голландского происхождения (Baasch, Seeschiffahrt und Warenhandel, 351).

По Volkmann (стр. 486), схидамская водка изготовлялась большей частью из можжевеловых ягод; это, впрочем, верно лишь в отношении джина.

Анкер — мера жидкостей, равная примерно 3 ведрам или 36 литрам. — Прим. ред.

Metelerkamp, I, 42, а также de Bosch Kemper, 171 и сл., жалуются на плохое влияние, которое оказывало потребление водки. Коеnen (Voorlezingen, 196) говорит о «печальной известности», которую приобрел Схидам своими заводами по производству джина.

Так, Вusсh (Ober die hamb. Zuckerfabriken, 1790, стр. 350) писал: «Голландия не получает достаточно сахара от своих колоний, а Дания — от своих трех сахарных островов».

Фламандский фунт, которым в течение продолжительного времени пользовались для оценки различных товаров, равнялся 6 гульд.

Об этом см. ниже, гл. 8.

Солью, доставлявшейся из Голландии, не всегда были довольны, что следует из жалоб жителей Кенигсберга в 1707 г. на целые корабельные грузы соли, от которой пахло гнилой рыбой (Rachel, Handels und Zollpolitik, 437).

Согласно Volkmann, 57, в 1783 г. торговля бразильским табаком полностью прекратилась, но еще в 1753 г. в Роттердам ввезли 395 350 фунтов трубочного бразильского табака.

По Luzас, II, 327, листовой табак Гелдерланда и Утрехта экспортировался и там, за границей, свертывался в рули. По тарифу 1725 г. табак, свернутый в рули в Голландии, освобождался от вывозных пошлин. Из Амстердама в 1753 г. было вывезено местного табаку на 529 858 гульд., в 1792 — на 1 153 132 гульд., т. е. в два раза больше (van Niеrор, Uit de bakermat). Около, 1670 г. готторпское управление табачной монополии закупало амерсфортский табак.

Еще в 1617 г. маасское адмиралтейство запретило употребление табака на своих кораблях. (Rolt. Jaarb., 1925, 173).

Продукция бумажных фабрик на Зане составляла 80 тыс. стоп в год, не считая синей и серой бумаги; Everwijn, II, 396 и сл.

Cогласно Brugmans (Statistiek, 268), ввоз бумаги в Амстердам в 1667 — (1668 гг. составлял 181 808, вывоз — 41 179 рулов. По Luzас, III, 375, Голландия в течение продолжительного времени обеспечивала бумагой Францию, Испанию и почти полностью Португалию. Генуя была вытеснена из этой торговли.

Североголландские фабрики доставляли только писчую бумагу, печатную бумагу получали из Руана.

Видимо, мануфактуры. — Прим. ред.

Голландия, в особенности Хорн, ввозила в XVII в. в Гамбург, Шлезвиг-Голштейн и т. д. так называемые «Asterich», «Astrachen», которые служили для настила пола и стен; они представляли собой обыкновенные кафли (Baasch, Hamb. Seeschiffahrt, 375; Rehder, 212, 276).

В 1752 г. Дания запретила ввоз голландских трубок (La Fаrgue, Onderzoek, 85); Nеmni сh, 247 и сл.; об аналогичном запрещении Пруссией см. Schmidt, Beitr. z. Gesch. d. Stettiner Handels, II; 238.

Для производства кирпича «Moppen» в 1624 г. были приглашены специалисты из Голландии (Rehder, 174, 177).

В 1590 г. по желанию Амстердама лицентный сбор был снижен. О попытках голландцев в 1663 г. добиться свободного ввоза «черного мыла» во Францию см. Elzinga), 182 и сл.

В 1667–1668 гг. ввоз составил 566 885 ф., вывоз — 464 910 фунтов.

van Schelven (стр.16) дает цифру 60 тыс. иммигрантов, что близко к истине.

usken-Huet (Rembrandts Heimat, II, 199) сравнивает Усселинкса, Лемера, Маухерона с «железнодорожными королями и биржевиками нашего времени. Они также спекулировали собственными и чужими капиталами самым рискованным образом. Маухерон обанкротился. Усселинкс стал нищим, Лемер потерял свыше 1,5 млн., но все еще держался на поверхности».

Кто доставлял в город новые источники пропитания, встречал всегда радушный прием (Brugmans, Opkomst, 192).

За период 1589–1624 гг. объем амстердамской торговли утроился (Brugmans, Opkomst, 116).

Elias (Vroedschap., 371) отмечает в начале XVII в. Ханса ван Тилта из Гарлема в качестве резчика алмазов в Амстердаме.

В «Interest van Holland» (1662), 38 и сл. де ла Курт подчеркивал крайнюю желательность и полезность развития местной голландской промышленности благодаря влиянию иностранцев. Он высказывался против всякого противодействия этому влиянию.

То есть они освобождались от обязанности вступать в цехи и подчиняться их правилам. — Прим. ред.

Централизованные мануфактуры. — Прим. ред.

В Амстердаме уже в 1690.г. были отменены некоторые важные льготы: освобождение от акциза и гильдейского права (Berg, 74, 196).

См. также ниже, гл. 8.

Чумой в южной Франции объясняли также чрезвычайный расцвет текстильной промышленности Вервье (Renier, Histoire de Tindustiie drapiere, 50).

О «высокой заработной плате рабочих в Голландии» того времени можно говорить лишь в сравнении с Германией, где заработная плата была еще ниже. — Прим. ред.

На иммиграции после Утрехтского мира (Berg, 73) мы не будем здесь подробно останавливаться.

Численность населения в 60 тыс. чел. представляется нам слишком высокой; см. выше, стр. 47 и сл.

В этом месте, как и в некоторых других, Бааш повторяет свою мысль о том, что Нидерландам самой природой предопределено оставаться чисто торговой страной и что нидерландская промышленность всегда носила искусственный характер. Подобные взгляды высказывались еще в XVII–XVIII вв. представителями нидерландской торговой буржуазии. К. Маркс неоднократно отмечал реакционность такого рода взглядов и выражаемой ими политики. Так, говоря об истории Англии, Маркс указывает, что торговое сословие и торговые города являются политически реакционными и в союзе с земельной и финансовой аристократией выступают против промышленного капитала (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIX, ч. I, стр. 355. Прим. 46). В ряду причин упадка промышленности в Голландии Бааш не формулирует важнейшей из них — засилья торгово-ростовщического капитала, — хотя ряд ценных фактов, приводимых им, подтверждает это положение. — Прим. ред.