Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Одержав победу в вопросе об аренде территории на острове Чорёндо и Русско-Корейском Банке и осознав себя серьезной политической силой, вожди «Общества Независимости» продолжили политические кампании против всего того, что, по их мнению, препятствовало превращению Кореи в независимую страну. Естественно, важной мишенью для организации патриотических компаний оставалась Россия. Скажем, стоило новому российскому посланнику Н. Г. Матюнину потребовать у корейского правительства в мае 1898 г. права на скупку земельных участков на рейде портов Чиннампхо и Мокпхо, как «Общество Независимости» немедленно выступило с протестом, призвав правительство, в частности, предать гласности всю дипломатическую переписку с российской миссией по земельному вопросу. Этот протест представил для Коджона, опасавшегося, что уступки России спровоцируют аналогичные требования и с японской стороны, хороший предлог для того, чтобы уклониться от продажи российским властям островных территорий. Протесты «Общества» вызвали и требования союзницы России, Франции, по предоставлению прав на разработку угольных шахт в окрестностях Пхеньяна. Как только 11 сентября 1898 г. распространилась новость о том, что переводчик Ким Хоннюк, считавшийся главой пророссийской фракции при дворе, попытался отравить Коджона и наследника, подсыпав им через своих агентов опиум в кофе, «Общество» сразу же устроило массовый митинг для осуждения «изменника», в то же время потребовав, — знак эпохальных перемен в сознании! — чтобы к обвиняемому не применялись традиционные пытки. Протесты — но отнюдь не столь ожесточенные — вызывали у «Общества» и железнодорожные концессии, дарованные Коджоном японцам. В то же время «Общество» всячески поощряло отъезд корейских студентов на учебу в Японию. Весьма дружелюбным было отношение «Общества» к американской активности в Корее, как деловой, так и религиозной.

Кроме «патриотической мобилизации на всенародную борьбу с русским вмешательством», «Общество» завоевало немалую популярность в средних слоях столичного населения — среди студентов, торговцев, ряда реформистски настроенных янбанов — своими усилиями в деле осуждения коррупции, борьбы против незаконных поборов и притеснений. Развернутые «Обществом» кампании по защите торговцев и землевладельцев, ложно обвиненных чиновными насильниками в «преступлениях» и лишенных имущества, равно как и гласное осуждение наиболее видных вымогателей из числа высшего чиновничества на массовых митингах, снискали националистическим лидерам популярность прежде всего среди мелких и средних имущих слоев, чьей предпринимательской деятельности и препятствовал чиновный произвол. Эта популярность давала лидерам «Общества» — в основном бывшим чиновникам, к 1898 г. уже не занимавшим постов в центральной администрации — право громогласно называть себя «представителями народа» и требовать, чтобы их мнение учитывалось в государственной политике. В стране сложилась беспрецедентная ситуация — власть чиновной элиты оказалась реально ограниченной группой проамерикански настроенных реформаторов, мобилизовавших в свою поддержку достаточно широкие слои имущего класса с помощью националистической, либеральной риторики западного типа — призывов к патриотизму, но также и требований ряда базовых свобод (неприкосновенности личности и имущества, свободы слова и собраний, и т. д.). Столь быстрая популяризация новых, прежде незнакомых корейскому обществу идей стала возможна, с одной стороны, из-за полной дискредитированности существующих институтов власти, а с другой стороны, под влиянием регионального прецедента: Япония, переориентировавшаяся на западные политические ценности, постепенно становилась, после военной победы над Китаем, господствующей силой на Дальнем Востоке.

Добившись ряда уступок от властей и чувствуя уверенность в своих силах, лидеры «Общества» повели с сентября 1898 г. настоящую «политическую войну» против консервативных и пророссийски настроенных членов кабинета, обвиняя их в коррупции, некомпетентности и злоупотреблениях. Лидером этой кампании стал после отъезда Со Джэпхиля в США (апрель 1898 г.) его близкий политический союзник Юн Чхихо, пользовавшийся популярностью среди политически активного студенчества, но в то же время довольно близкий ко двору, ценившему его как переводчика с английского и знатока американских реалий. Комбинируя личные контакты с Коджоном (Юн Чхихо имел возможность получать частые аудиенции во дворце) с нетрадиционными для Кореи того времени политическими методами (демонстрации, массовые митинги и т. д.), Юн Чхихо и его группе удалось добиться, по выражению американских дипломатов, «мирной победы» — к 15 октября 1898 г. наиболее видные пророссийские деятели (Чо Бёнсик) и консерваторы оказались в отставке, и в правительство вернулись союзники реформатора Пак Чонъяна. Однако, понимая, сколь непрочно положение реформаторов в кабинете министров, полностью подчиненном окруженному консерваторами абсолютному монарху, Юн Чхихо решил пойти дальше. Следуя опыту японского либерального движения 1870-80-х годов, «программой-минимум» которого было создание хотя бы частично выборной консультативной и законодательной ассамблеи, Юн Чхихо подал Коджону петицию с просьбой рассмотреть вопрос о созыве выборного консультативного органа, но натолкнулся на отказ.

После этого в «Обществе Независимости» возобладало мнение, что, с учетом сопротивления консерваторов, самым практичным было бы превратить Верховный Тайный Совет ( Чунчхувон ) — до этого выполнявший при дворе достаточно формальные функции — в частично выборный консультативный и законодательный орган, который мог бы выдвигать и обсуждать законопроекты, прорабатывать отправляемые кабинету и Коджону на утверждение законы, доводить до кабинета и двора «мнение народа», а также требовать привлечения к ответственности коррумпированных чиновников. По мысли Юн Чхихо и его соратников, половина членов этого Совета должна была бы назначаться Коджоном, а оставшаяся половина — избираться, но не прямо «народом», а «Обществом Независимости» в качестве его «представителя» (прямые выборы планировалось ввести через несколько десятилетий, когда «малообразованный простой люд созреет для демократии»). Практически речь шла о том, чтобы имущие слои столичного населения были бы представлены в политическом процессе и имели бы возможность оказывать поддержку придворной реформаторской группировке и сдерживать влияние консерваторов. Митинг, на котором 29 октября 1898 г. обсуждался вопрос об организации Совета, получил название «Общего Собрания Чиновников и Народа» ( Кванмин Кондонхве ), так как в нем приняли участие и представители реформаторского кабинета Пак Чонъяна. Митинг принял решение подать Коджону петицию из шести статей, в которой, в частности, говорилось, что лишь «единение чиновников и народа может укрепить самодержавную власть императора Кореи и дать ему возможность не опираться на иностранцев». Таким образом, реформаторы объясняли Коджону, что политическая активность средних слоев не ослабляет, но, наоборот, укрепляет центральную государственную власть. Петиция также содержала такие требования, как принятие решений о даровании иностранцам концессий и заключении договоров только с согласия Верховного Тайного Совета, гласное ведение государственных финансовых дел, право подсудимого на состязательный судебный процесс, четкое соблюдение чиновничеством легальных норм. Национализм сочетался в петиции с естественным для зарождающегося предпринимательского слоя желанием защитить себя от произвола и вымогательств. Коджон, видя в предложенной «Обществом Независимости» реформе Верховного Тайного Совета возможность укрепить собственную власть, благосклонно принял петицию и 4 ноября 1898 г. опубликовал новое «Положение о Верховном Тайном Совете», в котором предусматривалась выборность половины его членов. Выборы были запланированы «Обществом Независимости» на 5 ноября 1898 г. Ряд западных дипломатов уже рапортовал о том, что Корея начинает переход к «парламентской политике».