Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

Рис. 28. Монастырь Попхынса, стоящий сейчас на горе Саджасан (волость Суджу уезда Ёнволь) на месте разрушенного еще в период Корё храма Хыннёнса. Сохранилось надгробие Чольджуна и воздвигнутая в его память стела.

В целом, появление в Силла разнообразных сонских школ и их распространение в провинциях означали совершенно новый этап в духовной жизни полуострова. Тенденция сон искать «просветление» в обыденной жизни и изъяснять сложные философские вопросы в доступной форме, предпочтение, отдававшееся патриархами сон устному слову перед сложным письменным текстом, означали, что буддийская метафизика становится отныне неотъемлемым достоянием широких слоев населения, в том числе и низших сословий. Если распространение в провинциях культа Майтрейи и Амитабхи в VII–VIII вв. означало популяризацию буддийского культа, то « сонская волна» IX–X вв. вела к широкому и прочному проникновению в массы популярно изложенных основ буддийских доктрин. В результате буддизм становится основой раннесредневекового культурного комплекса Корейского полуострова, базовым и определяющим компонентом массового сознания формирующегося корейского этноса.

А) Первоисточники:

1. Ким Бусик. Самкук саги . Изд. текста, пер., вступит, статья и коммент. М. Н. Пака / Отв. ред. А. М. Рогачев. М., 1959 (Памятники литературы народов Востока. Тексты. Большая серия. I).

2. Lee, P. Н. and de Вагу, Wm. Т. (eds.).. New York: Columbia Un-ty Press, 1997, Vol. 1, pp. 116–137.

Б) Литература:

1. Волков С. В. Ранняя история буддизма в Корее . М., 1985.

2. Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987.

3. Глухарева О. Н. Искусство Кореи. М., 1982.

4. Adams, Е. В. Korea's Golden Age: Cultural Spirit of Silla in Kyongju (revised edition). Seoul, Seoul International Publishing House, 1991.

5. Gardiner, К. H. J. «Korea in Transition: Notes on the Three Later Kingdoms (900-36)» // Papers on Far Eastern History , Vol. 36, 1987, pp. 139–161.

Родившаяся из смуты позднесиллаского периода и закрепившая свое право на трон на основе компромисса с региональными «сильными домами», новая династия проводила политику бюрократической централизации в обществе, где повседневная жизнь провинции контролировалась крупными землевладельцами и их дружинами. Отряды провинциальных владетелей представляли серьезную угрозу для самого основателя династии и нескольких поколений его преемников на троне. Сподвижники самого Ван Гона, с помощью которых он приступил к созданию бюрократической монархии танского образца, также были землевладельцами разных уровней. Ситуация в обществе, где земля и влияние были монополизированы землевладельческой элитой, делала неизбежными серьезные уступки в централизаторской политике первых государей новой династии.

Достаточно долго провинциальные землевладельцы сохраняли у себя отряды вооруженных слуг, выполнявших функции местной полиции. Большая часть земель «сильных домов» так никогда и не была отнята у них. Под разными наименованиями («поля заслуженных сановников», «дарованные земли», и т. д.) земли эти сохранялись в наследственной собственности знати. Потомки перешедших на сторону Ван Гона местных «полководцев» и «хозяев крепостей» составили большинство высших чиновников при первых правителях Корё. Так как закон позволял носителям пяти высших служебных рангов посылать сыновей на службу без экзаменов, привилегированное положение близких Ван Гону, его сыновьям и внукам местных феодалов наследовалось их кланами. Кланы эти обычно были также связаны брачными узами как между собой, так и с государевым двором. По совокупности вышеуказанных признаков — наследственное землевладение (с элементами военно-полицейского контроля над соответствующими регионами), монополизация высших государственных должностей и создание особого «эндогамного круга» в обществе — эта группа крупных и средних землевладельцев на государственной службе может быть, с определенными оговорками, названа «аристократией» ( квиджок ), или «служилой аристократией». Конечно, нельзя забывать о коренном отличии того социального слоя, который мы (за неимением лучшего термина) именуем «аристократией» в Корё, от аристократии в европейских феодальных обществах: в то время, как основным источником престижа и привилегий для крупного землевладельческого клана в Корё была все же государственная служба, европейский аристократ пользовался безусловным престижем по рождению.

Поскольку, в корёской системе важным элементом аристократического статуса, наряду с наследственным имением, был чиновный пост, усиление центрального бюрократического контроля в целом служило интересам аристократии постольку, поскольку не затрагивались ее привилегии. Централизаторские реформы, заходившие «слишком далеко» — скажем, указ об освобождении незаконно порабощенных знатью крестьян (956 г.) — вызывали, как правило, недовольство аристократии и приводили режим к кризису. Конечно, социальный состав корёского чиновничества (особенно среднего и мелкого, но в определенной части и крупного) аристократией не ограничивался. Однако именно аристократия занимала господствующие позиции в экономической и политической жизни, что и дает возможность определить корёское общество как «аристократическое». Сложный баланс интересов двора, стремившегося расширить свою социальную опору, и аристократии, желавшей сохранить свои привилегии, но в то же время и нуждавшейся в определенной мере бюрократического порядка, является главной характеристикой политической истории Корё.

Основатель новой династии Ван Гон прилагал все усилия к тому, чтобы укрепить связи с провинциальными «сильными домами» и гарантировать единство страны мирными методами. Для этого он широко использовал брачные альянсы с ведущими представителями местной знати. Первый государь Корё имел 6 главных жен (с рангом ванху — «государыня») и 23 второстепенных (с титулом пуин — «супруга»). Большей частью эти женщины происходили из ведущих «сильных домов», лояльность которых Ван Гон таким образом обеспечивал. Интересно, что, при этом, принцессы из дома Ван выдавались за представителей местной знати крайне неохотно: Ван Гон опасался претензий на престол со стороны аристократических кланов. Наиболее могущественным местным аристократам присваивалась государева фамилия Ван, что формально делало их членами правящего клана. Так, в род Ван был принят контролировавший регион Мёнджу (нынешняя пров. Канвон) «полководец» Ким Сунсик, военная помощь которого сыграла критическую роль в разгроме сыновей Кён Хвона в 936 г. Земельные владения местной знати легализовывались обычно как «кормленые земли» ( сигып , или, чаще, ногып ), формально «пожалованные» центром тому или иному местному аристократу «за верность». Ближайшие сподвижники Ван Гона могли (с 940 г.) получать землю в центральном районе (окрестностях столицы), «согласно величине их заслуг». Особый интерес Ван Гон проявлял к району Пхеньяна, что объясняется как его стратегическим положением на границе с землями северных племен (киданей, чжурчжэней), так и большими возможностями для мобилизации военной силы в этом обширном крае. Ван Гон часто посещал Пхеньян и стремился поддерживать особенно тесные отношения со знатью этого региона. За безопасность Пхеньяна отвечала стоявшая там дружина Ван Синънёма (?- 949) — племянника Ван Гона, безраздельно ему преданного. Ван Синьнём сумел наладить тесные союзные отношения с местной пхеньянской знатью, и воинские силы этого района служили гарантом стабильности в стране в случае дворцовых распрей или сепаратистских мятежей. В Пхеньян насильственно переселялись жители южных частей страны (922 г.), что способствовало смешению населения различных провинций и экономическому развитию северных регионов.