Андрей Мартьянов - Прогулки по средневековью

Анализ бактериальных ДНК из пульпы зубов жертв эпидемий 1348, 1590 и 1722 годов доказал наличие Yersinia Pestis. Специфическая РНК-полимераза и нуклеотидная последовательность не отличается от современных штаммов бактерии чумы.

Человечество едва не истребила именно Yersinia Pestis — исчезающе крошечный микроорганизм размером всего 0,30,6 х 1–2 микрометра, мутировавший из сравнительно безобидной псевдотуберкулезной палочки в безжалостного монстра около десяти-двенадцати тысяч лет назад…

Пожалуй, в общераспространенных представлениях об эпохе Средневековья нет жупела более страшного и отталкивающего, чем Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium, или же Святой отдел расследований еретической греховности. Перед инквизицией меркнут даже мифы о тотальном отсутствии гигиены и рассказы хронистов про кошмары Черной смерти.

Как только мы произносим вслух: «Инквизиция!» — воображение немедленно рисует абстрактную прекрасную девицу, злодейски сжигаемую на костре (в лучшем случае — пытаемую в подвале на дыбе), мрачных типов в доминиканских рясах, строящих козни против Джордано Бруно, а равно средства производства: цепи, кандалы, «железную деву», раскаленные прутья и прочие нехитрые, но вполне действенные инструменты дознания и убеждения.

Разумеется, в этих фантазиях несть числа сожженным на кострах ученым, иудеям и ведьмам. Фанатичные инквизиторы, попирающие испанским сапожком нежные зеленые ростки любой свободной мысли, уничтожают все разумное, доброе и вечное, до чего в силах дотянуться, в свою очередь, щедрой горстью сея глупое, злое и тленное. Любой человек, от герцога до вшивого золотаря, находится под неусыпным надзором Sanctum Officium, пишутся миллионы доносов, за коими следуют самые беспощадные кары.

Словом, тихий ужас.

Знакомая картина, вам не кажется? Если поменять здесь несколько специфических терминов на более привычные нам по 30-м и 50-м годам XX века, мы видим вполне аутентичное описание сталинской эпохи в изданиях наподобие «Огонька» времен В. Коротича — уровень демонизации практически одинаков. Тем не менее в реальности дело обстояло существенно иначе, и, хотя упомянутых испанских сапожков с дыбами никто не отменял, суд инквизиции в течение Высокого Средневековья считался куда более либеральным и снисходительным, нежели суд светский, никак не отличавшийся голубиной кротостью, состраданием к впавшим в грех и мягким отношением к преступникам.

Однако сам термин «инквизиция» в наше время вызывает только отрицательные коннотации и ассоциируется исключительно с мракобесием, террором и косностью.

Давайте выясним, что к чему.

Как и все спецслужбы во все времена, инквизиция окружена множеством легенд, сплетен, мифов и просто досужих выдумок. Мы уже упоминали о том, что Sanctum Officium для католического универсума являлся глобальной системой внутренней и общественной безопасности, поскольку стержнем вращающейся вокруг Римского престола вселенной являлась Святая католическая религия и Мать-Церковь, руководимая и направляемая папой, его епископами и благочестивым клиром. Вполне понятно, что любые отступления от догматов и учения Церкви в таких условиях рассматривались в качестве тяжкого греха не только перед Богом, но и перед обществом в целом — покушением на системообразующий институт Средневековья.

Инквизиция исходно была задумана как инструмент идеологической борьбы с ересями и преступлениями, в которых мог присутствовать элемент демонического — возможное «общение с дьяволом» и проистекающая из этого maleficia, сиречь причиненный магией материальный вред. Под таковым вредом могли рассматриваться множество позиций, от вульгарной импотенции до падежа скота или гибели урожая от града, насланного ведьмой. Опять же стоит помнить, что мифологический и мистический менталитет людей того времени не подвергал ни малейшему сомнению реального существования как врага рода человеческого, так и любой мистики или волшебства. Это было совершенно нормально и естественно.

Понятие «ересь» расшифровывается следующим образом: под ересью Святая Церковь понимает намеренное отрицание артикулов и догматов католической веры, а также открытое и упорное отстаивание ошибочных воззрений. Еретиком полагается верующий, знакомый с католической доктриной и тем не менее отрицающий ее и проповедующий нечто, противоречащее ей.

Само слово inquisitio означает всего-навсего «расследование» или «розыск». Судья Священного трибунала при подозрении в ереси или колдовском нанесении ущерба имел право сам инициировать дело и следствие по нему — отсюда происходит рассматриваемый нами термин. Sanctum Officium, как специализированный церковный суд, был учрежден папой Иннокентием III в 1215 году, когда обстановка с распространением альбигойской ереси (катаров) на юге Франции стала не просто угрожающей, а совершенно нетерпимой.

Интерьер зала заседания инквизиции. Подозреваемый и инквизитор. Бернар Пикар, гравюра, 1722 год

Надобно заметить, что сначала папа Иннокентий ограничивался увещеваниями — осуждал в буллах учение ересиархов, отправлял в Лангедок ученых монахов для проведения диспутов с еретиками, настаивал на проповедях в охваченных «гниением мысли» регионах и в целом до 1208 года рассчитывал победить в борьбе с альбигойцами строго интеллектуальными методами.

Однако когда катары перешли все мыслимые границы приличий, убив папского легата Пьера де Кастельно, стало окончательно ясно, что безмерно расплодившихся еретиков одним пастырским словом не унять. Разгневанный столь вероломным деянием Иннокентий III объявил крестовый поход против альбигойцев, продолжавшийся с различной интенсивностью 20 лет — с 1209 по 1229 год, и направил в Лангедок судебных специалистов инквизиции, обязанных проводить процессы над закоренелыми и упорствующими в заблуждениях еретиками.

Преемник Иннокентия Григорий IX в 1229 году подтверждает учреждение Священного трибунала и дополняет его папской инквизицией — фактически личной спецслужбой Апостольского престола, имевшей право проводить выездные заседания в любой точке католического мира и осуществлявшей общий контроль над региональными трибуналами, которые могли быть созваны при каждом епископстве.

Согласимся, что ничего дурного и предосудительного в создании такого рода учреждения, отвечавшего за идеологическую безопасность, не просматривается: любая упорядоченная система обязана защищать себя от представителей антисистемы наподобие катаров или вальденсов. Последние, кстати, распространились в городе Лионе с последней трети XII века и получили название от имени торговца Пьера Вальдо, проявившего наказуемую инициативу — он заказал перевод с латыни отдельных фрагментов Библии, превратно понял их и создал собственное утопическое учение. Вальдо отчего-то решил, что для возвращения к кристальной чистоте и нравственности раннехристианских общин непременно следует раздать все свое достояние нищим, жить в апостольской бедности и созерцательности, свободно читать и проповедовать Евангелие и блюсти чистоту нравов.