Андрей Мартьянов - Прогулки по средневековью

«…Международный комитет по постановке памятника великому итальянцу обратился кумственной аристократии всех образованных стран с приглашением принять участие в торжестве его открытия, которое было назначено на 9 июня. Ввиду важности этого исторического события следующие слова воззвания, составленного профессором Бовио, по нашему мнению, вовсе не звучат риторикой: «Кто бы ни направился в Рим на чествование воздвигаемого памятника, он будет чувствовать, что различия наций и языков остались позади, и он вступил в отечество, где нет этих перегородок. Присутствующие на открытии памятника, устанавливаемого с согласия и на денежные средства всех народов, будут свидетельствовать тем самым, что Бруно поднял голос за свободу мысли для всех народов и своею смертью во всемирном городе освятил эту свободу».

Никогда еще ни одному из мыслителей не открывался памятник при более торжественной и импонирующей обстановке, чем это было в Троицын день, 9 июня 1889 года, когда перед статуей Бруно преклонили свои знамена шесть тысяч депутаций и союзов не только из Италии, но из всего образованного мира. Тут были представители Германии, Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Швеции и Норвегии, Дании, Венгрии, Греции, Соединенных Штатов и Мексики. Все улицы и площади Вечного города имели ликующий вид. На сатро dei Fiori толпилось в праздничных одеяниях несметное множество народа. У памятника Бруно разместились сто музыкальных хоров и около тысячи знамен и штандартов разных университетов и обществ. Частные дома и общественные здания были разукрашены коврами и гирляндами из цветов объединенной Италии.

Лишь несколько домов, окутанных в траур, да католические церкви, закрытые в этот день, напоминали об иной общественной силе, некогда торжествовавшей в этом же городе свою победу над идеями и личностью Бруно, а теперь отошедшей в область истории.»

( Антоновский Ю. М. Джордано Бруно: его жизнь и философская деятельность. Биографический очерк. Санкт-Петербург: Типография товарищества «Общественная польза», 1891. )

Уяснили? Наш египетский волшебник, первый среди магов, оказывается, «поднял голос за свободу мысли для всех народов»!

Дальнейшие события описывать неинтересно. Скажем лишь, что еще до революции 1917 года в России прогрессивная интеллигенция успешно переняла миф, созданный Доменико Берти, и сделала Бруно одним из героев, павших за светлое будущее, — очерк революционера Антоновского тому яркий пример. Персонаж оказался весьма удобным и для советской антирелигиозной пропаганды — что может быть лучше ученого, пострадавшего за свои материалистические взгляды?

Легенда-апология жива доселе, хотя появилось немало исследований, опровергающих карамельную сказку, порожденную сеньором Берти.

Что же сказать в завершение раздела о Джордано Бруно? Вы наблюдали более чем достаточно примеров, чтобы осознать очевидный факт: «зловредная и жестокая инквизиция» имела дело с психически неуравновешенным человеком, в голове которого смешались самые невероятные гностические, герметические и философские идеи, а теория Коперника оставалась для Бруно лишь подтверждением его магических практик.

Папа Иоанн Павел II (Кароль Войтыла) в реабилитации Джордано Бруно отказал — действия инквизиции были полностью оправданны. Больше того, столь длительный ход следствия ясно показывает, что римский Священный трибунал делал все для того, чтобы еретик раскаялся и тем сохранил себе жизнь и спас бессмертную душу.

Вклад Джордано Бруно в науку можно оценить как нулевой, а то и отрицательный — он не открыл ровным счетом ничего нового, на протяжении полутора десятилетий вбивал в головы студентам и желающим обрести «тайное знание» аристократам глупости о герметической магии, метафизике и «волшебстве Древнего Египта», а любые теории, подходящие для продвижения этих мыслей, приспосабливал для себя по методу бузины в огороде.

Эта поучительная история рассказана прежде всего для того, чтобы читатель мог понять, как из препустого странствующего мага, шарлатана, демагога, метафизика и выдающегося нарцисса пропаганда сумела вылепить образ «величайшего мыслителя», а из инквизиции, добросовестно и совершенно законно пытавшейся наставить его на путь истинный, — бездушного монстра, хладнокровно уничтожившего «непризнанного гения»…

В этом разделе мы постараемся осветить сразу несколько различных тем, относящихся к финалу эпохи Высокого Средневековья и началу длительного переходного периода к раннему Новому времени. Отгремела великая эпидемия чумы, продолжается Столетняя война, в деревне Домреми родилась девочка, при крещении названная Жанной, а королевство Франция стоит на краю гибели.

Поскольку о строительстве средневековых укреплений, архитектуре замка и его внутреннем устройстве написаны сотни исследований и популярный книг, давайте остановимся на малоизвестных подробностях — в частности, на финансовых, политических и даже религиозных особенностях возведения, пожалуй, одного из самых выдающихся шедевров фортификационного искусства эпохи, замка Шато-Гайар в Нормандии.

Прежде всего зададимся вопросом: в какую сумму вылилось строительство одного из самых грандиозных укреплений XII века, исправно служившего то Англии, то Франции несколько столетий подряд? Сколько стоит?

…Если мы и вспоминаем про замок Château Gaillard, то лишь в связи с историей, рассказанной французским писателем Морисом Дрюоном в книге «Узница Шато-Гайара», и весьма некрасивыми подробностями измены законному мужу Маргариты де Бургонь с конюшим Филиппом д'Онэ. Как помнят читатели, закончилась эта драма для обоих очень плохо (Маргариту убили во время заключения в Шато-Гайаре, а Филиппа казнили самым зверским образом), но сейчас речь несколько о другом — непосредственно о престрашном узилище, исходно предназначенном для целей вполне утилитарных.

Мы уже упоминали о противостоянии Англии и Франции в борьбе за герцогство Нормандское. Историю Шато-Гайара так и вовсе пришлось бы начинать примерно с середины XII века и лихо закрученной мыльной оперы вокруг замужеств и разводов подробно описанной выше Алиенор Пуату, герцогини Аквитанской, впоследствии матери Ричарда Львиное Сердце, благодаря которому, собственно, и появился замок.

Скажем лишь, что после смерти короля Генриха II, Старого Гарри, умный и хитрый француз Филипп-Август воспользовался последствиями конфликта между Генрихом, Алиенор и их сыновьями, отобрав у англо-нормандцев замок Жизор — по тогдашним меркам колоссальное сооружение о двенадцати башнях, прикрывавшее нормандские владения англичан от притязаний Парижа.