Вадим Гребенников - Криптология и секретная связь. Сделано в СССР

Работа в ЧК была организована таким образом. Письма для вскрытия отбирались по двум спискам. Первый список Особого отдела ДП содержал фамилии лиц, письма которых подлежали просмотру, и адреса, посланные по которым письма подлежали перлюстрации. Также должны были перлюстрироваться письма, освещавшие деятельность съездов, партийных конференций противоправительственных организаций и содержавшие материалы об их подготовке, проведении, деятельности основного партийного состава и членов разных организаций. Второй список составлялся МВД и предписывал перлюстрацию писем общественных и политических деятелей, редакторов газет и журналов, профессоров, членов Государственного совета и Государственной думы, членов царской семьи.

Не подлежали перлюстрации письма только самого министра внутренних дел и царя. В материалах чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, разбиравшей в 1917 году вопрос о перлюстрации, имелись данные о том, что в 1910 году командир Отдельного корпуса жандармов П. Г. Курлов обратился к старшему цензору с просьбой, чтобы адресованные ему письма не носили явных следов вскрытия. Такая же просьба высказывалась и сторонником перлюстрации директором ДП С. П. Белецким.

Наибольший поток писем шел через Петербургский почтамт. Ежедневно здесь вскрывалось от двух до трех тысяч писем. Конверты вскрывались особыми косточками или длинными иглами, отпаривались паром, отмачивались в ванночках. Письма с «интересными» сведениями откладывались для снятия копий. Просмотренные письма запечатывались, на обратной стороне в одном из уголков ставилась точка (мушка) — условный знак того, что письмо уже просмотрено и не должно подвергаться перлюстрации повторно.

В ЧК письма задерживались недолго — всего час или два. Лишь в тех случаях, когда их текст был написан симпатическими чернилами или зашифрован, их в оригинале отправляли в ДП, где и подвергали соответствующей обработке. Копии и выписки из писем делали в двух экземплярах. Один экземпляр по списку ДП отправляли директору этого департамента, а второй (и оба экземпляра по списку МВД) шел министру внутренних дел. На местах, в других городах, перлюстрировалась только та корреспонденция, которая шла из этого города или в город, но не транзитная. Копии также делались в двух экземплярах, один из которых направлялся в Санкт-Петербург на имя С. В. Соколова.

Начальник ЧК при Киевском округе связи действительный тайный советник Карл Фердинанд Зиверт изобрел устройство, полностью исключавшее возможность случайной поломки или обгорания печати, которые свидетельствовали бы о вскрытии конверта. Это устройство представляло собой тонкую круглую отполированную палочку размером с вязальную спицу, расщепленную приблизительно до половины. К. Зиверт вводил палочку под клапан конверта, разрезом захватывал письмо, наматывал его на палочку и вытягивал из конверта, не оставляя после себя каких-либо видимых повреждений.

К. Зиверт свыше сорока лет служил в Киеве тайным цензором почты под эгидой царского МВД. В результате он имел возможность вскрывать корреспонденцию, адресованную начальнику русского генерального штаба генералу Михаилу Алексееву, читать письма госпожи Брусиловой жене другого генерала, командующего Киевским военным округом. Он осмеливался даже перлюстрировать официальную переписку военного министра Сухомлинова и графа Бобринского, русского губернатора оккупированной австрийской территории в Галиции.

Печально, что К. Зиверт оказался австро-германским шпионом. Он добрался до самых вершин киевского отдела почтового шпионажа благодаря долгому и умелому шпионажу за высокопоставленными русскими по поручению и в интересах других высокопоставленных русских. От почтового шпионажа не были защищены даже члены императорской семьи — династии Романовых.

Во время Первой мировой войны шпионы, работавшие в ЧК, были разоблачены и арестованы. Главным из них оказался К. Зиверт, проработавший в почтовой цензуре почти пять десятилетий. Он с одинаковым рвением работал одновременно на двух и более хозяев и вообще обнаружил поразительное «беспристрастие» ко всем политическим лагерям в России. Три его главных помощника — Макс Шульц, Эдуард Хардак и Конрад Гузандер — по рождению были немцами, но долго жили в России.

К. Зиверт и его сообщники были осуждены. Военные секреты России, связанные с Киевским округом, он сообщал в Вену еще до начала войны. На суде К. Зиверт признал, что все приспособления, которыми он пользовался при вскрытии писем и для шпионской работы, равно как и фотографические аппараты, которыми пользовались русские цензоры, были немецкими.

По данным ДП, ежегодно по всей стране поддавалось перлюстрации приблизительно 380 тысяч писем, из которых делалось от восьми до десяти тысяч выписок. По более точным подсчетам, в течение 1907–1914 годов наибольшее количество выписок было в 1907 году (11 522), а затем уменьшилось до 7935 в 1910 году. В 1911 году поток опять вырос до 8658, а в 1912 году — до десяти тысяч. Одновременно выросло количество шифрованных писем и писем, написанных химическими чернилами.

Кроме того, шифрами в своей переписке пользовались и члены революционных организаций. Поэтому в число задач, стоявших перед агентами ДП, входила добыча революционных шифров и ключей к ним. Вот выдержка из доклада директору ДП, представленного начальником отделения «по охране общественной безопасности и порядка» в Петербурге 12 ноября 1903 года:

«Вся конспиративная переписка партии эсеров шифруется при помощи известного календаря Гатцука, издаваемого в Киеве… Ключом к переписке с Москвой и Харьковом служит имя „Николай“, с Екатеринославом — „Огюст Кант“, а заграничная переписка шифруется по 8-й книге за август сего года журнала „Мир Божий“. Второму отделению при дешифровании заграничной переписки следует к проставленной на письме дате прибавить число 13, то есть разницу между старым и новым стилем, и полученное число укажет ту страницу в указанной книге, с которой начата шифровка».

Рост революционного движения, постоянно растущий объем перехваченной конспиративной переписки революционеров, важность ее дешифровки для ускорения их розыска и ареста — все это заставило создать криптослужбу при самом Департаменте полиции (далее — ДП).

В 1893 году ДП издал для внутреннего пользования учебник по графологии и криптографии, написанный действительным статским советником Степаном Николаевичем Мардарием. Он был начальником специального департамента корпуса жандармов. В задачу этого подразделения входило создание сети лабораторий по перлюстрации и графологической экспертизе всей подозрительной корреспонденции. В губернских почтовых отделениях и на таможнях появились чиновники, проверявшие письма и всю печатную продукцию.