С Петров - «Вот б-ги твои, Израиль!». Языческая религия евреев

Еврейская Библия содержит описание точно такого же случая в рассказе о походе в середине IX в. до н. э. израильского царя Иорама и иудейского царя Иосафата против моавитского царя Меши. После того, как Меша оказался осаждённым в своём городе, «взял он сына своего первенца (bəḵor), которому следовало царствовать вместо него, и вознёс его во всесожжение (wayya‘alehu «ola) на стене. И явился великий гнев на Израиля (wayəhi qeṣep̄ gadol «al yiśra’el), и они (т. е. израильтяне) отступили от него (т. е. Меши) и возвратились в [свою] землю» (4 Цар. 3, 27). Слово qeṣep̄ «гнев» обычно в ЕБ означает гнев божества (Числ. 16, 46; Втор. 29, 27; Иер. 21, 5; 32, 37; 50, 13; Зах. 7, 12), т. е. вставший на израильтян гнев, из-за которого им пришлось отступить, исходит от Кемоша (библ. Хамоса) — бога Моава, которому Меша приносит в жертву своего первенца. Таким образом, в данном случае мы имеем перед собой рассказ о победе моавитского бога Кемоша над еврейским богом Яхве.

В ЕБ имеется ещё один рассказ о человеческом жертвоприношении в контексте военных действий, однако на этот раз его совершает еврей и получателем жертвы оказывается Яхве. Речь идёт о принесении в жертву своей дочери израильским судьёй Иеффаем: «Был на Иеффае дух Яхве (ruaḥ yhwh) … и дал Иеффай обет Яхве и сказал: Если ты предашь Аммонитян в руки мои, то, что бы ни вышло из ворот дома моего навстречу мне по возвращении моём с миром от аммонитян, будет принадлежать Яхве, и вознесу его во всесожжение (wəhaya lyhwh wəha‘alitihu «ola). И пришёл Иеффай к аммонитянам сразиться с ними, и предал их Яхве в руки его… И пришёл Иеффай в Массифу в дом свой, и вот, дочь его выходит навстречу ему… Она была у него единственная (yəḥida) … Когда он увидел её, разодрал одежду свою и сказал: Ах, дочь моя! … Я отверз уста мои перед Яхве и не могу отречься… И он совершил над нею обет свой, который дал» (Суд. 11, 29–39).

Приносимая в жертву дочь Иеффая называется «единственной» (yəḥida), точно так же, как «единственным» (yaḥid) называется приносимый в жертву сын Авраама, чем подчёркивается их особая ценность. Уже послепленный отголосок подобных взглядов содержится, вероятно, в Книге пророка Захарии: «И изолью на дом Давида и на жителей Иерусалима дух благодати и умиления (ruaḥ ḥen wətaḥanunim), и они… будут рыдать о нём, как рыдают о единородном (hayyaḥid), и скорбеть о нём, как скорбят о первенце (habbəḵor). В тот день велико будет рыдание в Иерусалиме, как рыдание о Хадад-Риммоне в долине Мегиддо» (Зах. 12, 10–11). Кроме того, обращает на себя внимание полное лексическое совпадение в рассказах о жертвоприношениях Авраама: «вознеси его… во всесожжение» (weha‘alehu… lə‘olah) (Быт. 22, 2), Иеффая: «вознесу его во всесожжение» (wəha‘alitihu «ola) (Суд. 11, 31), а также Меши: «вознёс его во всесожжение (wayya‘alehu «ola)» (4 Цар. 3, 27).

Жертвы Меши и Иеффая приносятся ради победы в войне; ЕБ содержит также рассказы о принесении детей в жертву посвящения. Так, в правление израильского царя Ахава (IX в. до н. э.) некто Ахиил Вефилянин приносит в жертву двух своих сыновей ради восстановления Иерихона: «Ахиил Вефилянин построил Иерихон: на первенце своём (bəḵoro) Авираме он положил основание его и на младшем своём Сегубе поставил ворота его, по слову Яхве, которое он изрёк через Иисуса, сына Навина» (3 Цар. 16, 34). Жертва приносится согласно пророчеству Иисуса Навина: «В то время Иисус поклялся и сказал: Проклят перед Яхве тот, кто восставит и построит город сей Иерихон; на первенце своём (bəḵoro) он положит основание его и на младшем своём поставит ворота его» (Нав. 6, 26).

Ещё один подобный рассказ связан с освящением скинии: «Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли перед лик (panim) Яхве огонь чуждый, которого он не велел им; и исшёл огонь от лика (panim) Яхве и пожрал (to’ḵal) их, и умерли они перед ликом (panim) Яхве. И сказал Моисей Аарону: вот о чём сказал Яхве: в приносимых мне (biqroḇay) освящусь (’eqqadeš) и перед всем народом прославлюсь (’ekkaḇed)» (Лев. 10, 1–3).

В своей нынешней версии этот отрывок имеет вид рассказа о наказании сыновей Аарона за принесение ими в скинию «чуждого огня», приносить который Яхве «не велел им». Однако нигде ранее в тексте подобный запрет не оговаривается. Кроме того, приписываемые Моисеем Яхве слова «в приносимых мне освящусь и перед всем народом прославлюсь» также нигде ранее не встречаются. Из этого можно сделать вывод, что мы имеем дело с текстом, подвергшимся редактированию. Понять его изначальный смысл позволяет именование в ст. 3 сыновей Аарона словом qrbm «жертвы» и применение к ним глагола qdš «посвящать» в значении «приносить в жертву» (ср. «Посвящай мне (qaddeš-li) каждого первенца» в Исх. 13, 2). По всей видимости, в первоначальном тексте сыновья Аарона служили в качестве жертв по случаю освящения скинии, а версия с их наказанием за «чуждый огонь» была придумана позднее.

Вернёмся к рассказу о жертвоприношении Авраама. Зачастую в нём видят стремление узаконить замену ребёнка животным в качестве жертвы первородного. Такое мнение представляется сомнительным, поскольку в награду Яхве обещает Аврааму: «благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твоё, как звёзды небесные и как песок на берегу моря» (Быт. 22, 17). Подобная награда за готовность принести сына в жертву была бы странной в контексте осуждения обряда и его отмены. Даже в конечной версии рассказа бог приказывает Аврааму принести в жертву именно сына, а не барана, и Авраам получает благословение не за барана, а именно за готовность совершить жертвоприношение сына. Авраам (как и Иеффай) изображается как героическая фигура, образец верности Яхве. Рассказчик не осуждает жертвоприношение ребёнка и даже не комментирует его.

По всей видимости, отдавая в жертву богу своего первородного, данного, по его мнению, тем же богом, древний еврей рассчитывал получить от бога в награду за это большее количество детей. Подобную же роль должен был играть обряд обрезания. Показательно, что иудейское законодательство рассматривает даже не приносящие плодов деревья как «необрезанные»: «Когда придёте в землю и посадите какое-либо плодовое дерево, то почитайте за необрезанные («araltem «arlato) плоды его: три года должно почитать их за необрезанные («arelim), не должно есть их; в четвёртый год все плоды его будут священны в хвалу (qodeš hillulim) Яхве; в пятый же год вы можете есть плоды его и собирать себе все произведения его» (Лев. 19, 23–25). «Обрезанные» деревья приносят больше плодов, поэтому подрезание плодового дерева сродни обрезанию ребёнка.

В сознании древних евреев детское жертвоприношение и обрезание должны были быть тесно связаны. Это видно, например, из того, что в рассказе об Исходе миф об обрезании сына Моисея составляет часть пасхальной традиции: «Дорогою на ночлеге встретил его Яхве и искал умертвить его. Тогда Сепфора, взяв каменный нож (ṣor), обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: Ты жених крови мне. И отошёл он от него. Тогда сказала она: Жених крови — по обрезанию» (Исх. 4, 24–26). В выражении wattagga» ləraglaw, которое Синодальная Библия переводит как «бросив к ногам», используется глагол naga», первичное значение которого — «касаться», а слово rəgalim «ноги» бывает эвфемистическим обозначением мужских гениталий, поэтому данное выражение может означать, что Сепфора коснулась обрезанной крайней плотью своего сына срамного уда «бога Израилева».