С Петров - «Вот б-ги твои, Израиль!». Языческая религия евреев

Это не единственный в ЕБ случай, когда Яхве, отправив Ашеру в изгнание, оказался вынужденным вступить вместо неё в обязанности богини, отвечающей за вынашивание, рождение и выхаживание детей: «Камень (ṣur), родивший тебя, ты забыл, и не помнил бога (’el), мучившегося тобою в родах» (Втор. 32, 18); «Доведу ли я до родов, и не дам родить? говорит Яхве. Или, давая силу родить, заключу ли [утробу]? говорит бог (’elohim) твой» (Ис. 66, 9); «Послушайте меня, дом Иаковлев и весь остаток дома Израилева, принятые [мною] от чрева, носимые [мною] от утробы (raḥam)» (Ис. 46, 3). Наряду со словом «утроба» (raḥam) в подобных отрывках постоянно используется производный от него глагол со значением «миловать, жалеть»: «Не дорогой ли у меня сын Ефрем? не нянчимое ли дитя? ибо, как только заговорю о нём, всегда с любовью воспоминаю о нём; внутренность моя возмущается за него; умилосержусь над ним (raḥem ’araḥamennu), говорит Яхве» (Иер. 31, 19–20); «Утешил Яхве народ свой и пожалел (yəraḥem) страдальцев своих. А Сион говорил: «оставил меня Яхве, и господин мой забыл меня!» Забудет ли женщина грудное дитя своё, чтобы не пожалеть (raḥem) сына чрева своего?» (Ис. 49, 13–15).

Приведённые цитаты поясняют, каким образом за Яхве закрепился «женский» эпитет raḥum. Он не означает, что Яхве стал обладателем матки и совсем превратился в женщину. «Бог Израилев» приобрёл лишь определённые черты андрогинного божества. О том, что мужчиной он быть не перестал, свидетельствует, например, довольно натуралистический рассказ о лишении им девственности Иерусалима (представляемого в облике женщины): «Ты выросла и стала большая, и достигла превосходной красоты: поднялись груди, и волоса у тебя выросли, и ты была нага и непокрыта. Я проходил мимо тебя, и увидел тебя, и вот, время твоё было время любви, и я простёр полы мои над тобою, и покрыл наготу («erwa) твою, и поклялся тебе и вступил в союз с тобою, говорит господь Яхве, и ты стала моею. Омыл я тебя водою и смыл с тебя кровь… Сыновей своих и дочерей своих ты родила мне» (Иез. 16, 7–9, 20).

В раввинистическую эпоху Ашера по сути дела возвращается в иудаизм под именем Шехины («Присутствия») Яхве, отношения которой с «богом Израилевым» зачастую описываются супружеским языком, однако эта тема уже далеко выходит за рамки настоящего исследования.

В отличие от Ашеры и Аштарт, богиня-воительница Анат («anat), сестра и супруга Ваала, не упоминается напрямую в текстах Еврейской Библии, однако в них имеются топонимы, происходящие от её имени, а именно Беф-Анаф (Нав. 19, 38) и Беф-Аноф (Нав. 15, 59), оба означающие «Дом (т. е. Храм) Анат», и Анафоф, место рождения пророка Иеремии (Иер. 1, 1). Последнее название, являющееся множественным числом от имени Анат, означает, что в данном месте находилось несколько святилищ этой богини.

В Книге Судей дважды упоминается судья Израильский Шамгар бен Анат (в синодальном переводе «Самегар, сын Анафов»), который «шестьсот человек Филистимлян побил воловьим рожном; и он также спас Израиля» (Суд. 3, 31); ср. «дни Самегара, сына Анафова» в Песни Деворы (Суд. 5, 6). Маловероятно чтобы Анат было именем матери Шамгара — в случае указания происхождения у древних евреев всегда упоминалось имя отца. По всей видимости, Шамгар получил прозвище «сын Анат» за свои воинские подвиги. Существование такой традиции у ханаанеян подтверждается надписями на двух наконечниках стрел XI в. до н. э. (т. е. как раз эпохи израильских Судей). Одна из них, найденная в Эль-Хадере к западу от Вифлеема, гласит: «bdlb’t bn «nt («Абд-Лабит (т. е. Раб Львицы), сын Анат»), другая, происходящая из долины Бекаа: ḥṣ zkrb [ «l] bn bn «nt («стрела Закар-Баала, сына сына Анат»). Есть основания полагать, что и образ Яхве как воителя в ЕБ несёт на себе следы влияния ханаанейской богини-воительницы.

Среди дошедших до нас угаритских текстов имеются два фрагмента, повествующие об истреблении богиней Анат своих врагов. Первый из них, с повреждённым началом, открывает собой табличку, которая содержит краткое повествование об Анат, вызывающее в угаритоведении оживлённые споры. Однако смысл самого этого фрагмента достаточно ясен: «Предавай заклятию два дня, истребляй три дня, вот, убивай четыре дня! Отрубай руки <���…>, на пояс вешай головы!» (<���…> ḫrm ṯn ymm | š <���…> ymm | lk hrg ar <���…> ymm | bṣr kp <���…> | lḫbšk «tk r’iš) (KTU, 1.13.3–7). Данный текст интересен тем, что в нём используется слово «заклятие» (угар. ḫrm), хорошо известное по Еврейской Библии (евр. ḥerem). Отсюда можно заключить, что действия Анат выражают именно это ханаанейское религиозное понятие.

Цилиндрическая печать из Вефиля с изображением Ваала и Анат, стоящих по сторонам от египетской надписи «Аштарт», и скарабей из Иерусалима с изображением Анат верхом на коне (XIII в. до н. э.)

Второй фрагмент, гораздо более обширный, не использует слово «заклятие», однако дословные совпадения между ним и первым фрагментом свидетельствуют, что речь идёт о том же самом: «Вот, Анат сражалась в долине, билась между городами, поражала народ побережья морского, истребляла людей восхода солнца. Под нею, как жнивьё, головы, над нею, как кузнечики, руки, как саранча — руки храбрых. Она крепила головы на спину, вешала руки на пояс, по колена ходила в крови воителей, по бёдра — в потоках крови храбрых. Палицей гнала она пленных, тетивой своего лука — врагов. Вот, Анат в дом свой пошла, устремилась богиня во дворец свой. Но не насытилась она сражением своим в долине, битвой между городами. Она поставила престолы для храбрых, поставила столы для воинов, подножия — для витязей. Многих сразила и огляделась, поразила и осмотрелась Анат. Вздулась её печень, смехом наполнилось её сердце. В веселье печень Анат окунала, когда по колена ходила в крови воителей, по бёдра — в потоках крови храбрых, пока не насытилась сражением в доме, битвой между столами» (KTU, 1.3.II.5—30).

Данный фрагмент дошёл до нас в составе угаритской поэмы о постройке дворца для Ваала. Он не имеет никакой связи с остальным текстом поэмы, и причины его включения в неё не совсем ясны. Однако для нас он важен тем, что показывает, как понимали заклятие в древнем Ханаане. Анат наносит поражение врагам в битве, потом приводит пленных в свой дом, где истребляет (по другому истолкованию — пожирает) их. Таким образом, с точки зрения древних ханаанеян, войну против преданного заклятию врага вело само божество. Взятые на такой войне пленные должны были беспощадно истребляться, т. е., по сути, приноситься этому божеству в жертву как посвящённые ему путём заклятия.