Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

После забастовочной волны октября 1916 года в рабочем движении наступило некоторое затишье, но ниже 40 тысяч бастующих стачка не спускалась ни в ноябре, ни в декабре. Резкий подъем начался в 1917 году. Суровая зима принесла рабочим и трудящимся новые лишения. Подвоз хлеба в Петроград и Москву почти совершенно прекратился. Цены на предметы широкого потребления быстро прыгнули вверх. В очередях участились выступления протеста. Уже не раз громили булочные. При этом особую активность проявляли женщины. Охранка отмечала в своих январских донесениях министру: "Матери семей, изнуренные бесконечным стоянием в хвостах у лавок, исстрадавшиеся при виде своих полуголодных и больных детей, пожалуй, сейчас гораздо ближе к революции, чем господа Милюковы, Родичевы и К°, и, конечно, они гораздо опаснее, так как представляют собой тот склад горючего материала, для которого достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар"[113].

В январе стачки начались 9-го, в день годовщины расстрела рабочей демонстрации в 1905 году. Накануне Петербургский комитет большевиков призывал рабочих выступить с антивоенными демонстрациями. Бюро Центрального комитета большевиков дало такую же директиву в Москву. 9 января на многих фабриках и заводах рабочие организовали митинги. На улицу вышли с красными флагами. В Выборгском и Нарвском районах в Петрограде не работали почти все предприятия. Демонстрации рабочих произошли кроме Петрограда в Москве, Баку, Нижнем Новгороде. В Москве бастовала треть рабочих. Московский комитет большевиков организовал двухтысячную демонстрацию на Тверском бульваре, но конная полиция разогнала собравшихся. К 3 часам дня группа рабочих появилась на Театральной площади с красными знаменами и лозунгами на них: "Долой войну!" Демонстрация вскоре разрослась до тысячи человек и двинулась к Охотному ряду. Прискакала конная полиция и врезалась в толпу с обнаженными саблями. Полиция всюду жестоко расправлялась с забастовщиками. Были произведены аресты. Много рабочих отправили к воинскому начальнику. Но через несколько дней стачки вновь вспыхнули. За январь месяц всего по всей стране бастовало свыше 200 тысяч рабочих - таких стачек не было за все время войны. В столицах создалось крайне напряженное положение. Города были полны слухов. Обыватели заготовляли продукты на случай прекращения движения. "Идея всеобщей стачки, - доносила полиция, - со дня на день приобретает новых сторонников и становится популярной, какой она была и в 1905 году"[114].

К движению в городе примкнула деревенская беднота. Непрерывные мобилизации и постоянные реквизиции скота вконец разорили хозяйство значительной части трудящихся крестьян. Промышленный кризис лишил деревню спичек, керосина, соли. Хлеба едва хватило до середины зимы. С новой силой вспыхнула ненависть к помещику и кулаку. Из ряда районов приходили известия о резком движении против войны. "Правительство всех не перевешает, а немцы сумеют всех перебить или перекалечить"[115].

говорили в деревнях, призывая отказаться от явки в армию. Сводки полиций о настроении в деревне все чаще сравнивают его с настроением 1905 - 1906 годов.

Царское правительство решительно отказалось пойти на уступки не только либеральной буржуазии, но и дворцовым кликам, готовым полиберальничать в минуту опасности. Царизм мобилизовал все силы. Полицейских вооружили пулеметами, взятыми в полках гарнизона, охранников бросили на изъятие "всех подозрительных". Стали хватать, часто не отличая своих от чужих. В ночь на 27 января арестовали членов рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете - меньшевиков Гвоздева, Бройдо и других, всего одиннадцать человек. Группу обвиняли в том, что она готовила демонстрацию рабочих 14 февраля, "поставив своей целью превращение России в социал-демократическую республику"[116].

Пятого февраля издали приказ о выделении Петроградского военного округа из Северного фронта в особую единицу. Командующего округом генерал-лейтенанта С. С. Хабалова наделили самыми широкими полномочиями. Правительство заняло позицию беспощадной борьбы с революцией.

Среди либеральной буржуазии при первых признаках революционной бури началось полное смятение. Замолкли разговоры о дворцовом перевороте. "Революционеры поневоле" готовы были идти на "комнатную" революцию без участия масс, а народные массы вдруг появились на улице. Ни о каком серьезном давлении на самодержавие думские болтуны не хотели больше и слушать. Недавние заговорщики предали даже своих ближайших союзников. На второй день после ареста рабочей группы состоялось заседание бюро Центрального военно-промышленного комитета, на котором поручено А. И. Гучкову и А. И. Коновалову просить правительство о смягчении участи арестованных. Меньшевикам выдали прекрасную аттестацию: "Имеется целый ряд фактов, доказывающих, что благодаря воздействию рабочей группы на целый ряд заводов различных районов были предупреждены возникавшие острые конфликты между рабочими и администрацией"[117].

Но никаких решительных шагов не предпринимали. Напротив, на следующем заседании бюро комитета 29 января, где присутствовали и вожди оппозиции из членов Думы, Милюков цинично отмежевался от деятельности рабочей группы и выступил против "развязывания народной стихии". Профессор Милюков умолял рабочих не выступать на улицу, не поддаваться "провокации", Он призывал воздержаться даже от демонстрации, которую собирались организовать меньшевики в день открытия Государственной думы - 14 февраля. Отговаривая рабочих от выступлений, буржуазия заклинала царя пойти навстречу Государственной думе: небольшими уступками хотели предупредить более решительные требования народа.

Маневры перепуганной буржуазии прикрывались мелкобуржуазными партиями. С точки зрения меньшевиков буржуазную революцию могла возглавить только буржуазия. Для этого последнюю нужно было легонько подталкивать вперед. Меньшевики звали рабочих выйти на улицу 14 февраля в защиту Думы. Демонстрантам рекомендовали собираться у Таврического дворца - места думских заседаний. На том самом совещании 29 января, где был Милюков, выступал и Чхеидзе. Лидер меньшевиков упрекал лидера буржуазии, что он плетется в хвосте событий.

"Это удар по рабочему классу, но помните, что вслед за гибелью рабочих последует и ваша гибель"[118], пугал Чхеидзе буржуазию, подталкивая ее к более решительной борьбе с царем. Меньшевистский легальный центр в лице рабочей группы и меньшевистской фракции Государственной думы выступал в роли гасителей революционного пожара. Когда обнаружилось, что стачка превращается в вооруженное восстание, меньшевики призвали рабочих отказаться не только от применения оружия, но и воздержаться от демонстраций.