Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Карательную деятельность правительства прикрывали эсеро-меньшевики. 16 марта Петроградская областная конференция партии эсеров выступила против аграрного движения. На этой конференции утверждалось, что "всякие попытки к немедленному захвату частновладельческих земель могут гибельно отразиться на правильном течении сельскохозяйственной жизни... Конфискация обрабатываемых удельных, кабинетских и частновладельческих земель может быть проведена только законодательным путем через Учредительное собрание, которое даст народу землю и волю"[177].

Эсеры оказались реакционнее, чем буржуазия: Временное правительство несколько дней назад конфисковало удельные и кабинетские земли. 3 апреля Всероссийское совещание советов рабочих и солдатских депутатов по предложению меньшевиков приняло резолюцию, где говорилось: "Аграрные беспорядки могут быть полезны не крестьянству, а только контрреволюции. Нужно помнить, что теперь власть в руках народа и народ сам в Учредительном собрании решит земельный вопрос"[178].

Угрозы и насилия не приостановили аграрного движения. "В апреле появились первые признаки перемены в крестьянском правосознании по отношению к разрешению земельного вопроса, и наряду с этой переменой стали поступать соответствующие известия в виде телеграмм с мест"[179] - так писал Временному правительству сухим канцелярским языком министр внутренних дел. Помещики сделали вывод о необходимости новой тактики в борьбе с крестьянством. "Помещики поняли, - говорил по этому поводу Ленин, - что больше господствовать палкой нельзя, это они хорошо поняли, и они переходят к тому способу господства, который для России является новинкой, а в Западной Европе существует давно... Революции обучают помещиков и капиталистов, они обучают их, что народом надо править обманом, лестью; надо приспособиться, прицепить к пиджакам красный значок и, хотя бы это были мироеды, говорить: "Мы - революционная демократия, пожалуйста, только подождите, и мы все для вас сделаем"[180].

Одиннадцатого апреля правительство опубликовало закон "Об охране посевов", в сущности гарантировавший помещикам охрану их земли, арендную плату и "произведенные ими - помещиками - затраты на посевы в случае "народных волнений"[181].

Шингарев попытался успокоить крестьян созданием примирительных камер, где решающее значение должны были иметь помещики. Ленин так оценил эту попытку примирить помещиков и крестьян: "Один землевладелец, имеющий 2 тысячи десятин земли, и триста крестьянских семей, имеющих 2 тысячи десятин земли, - таково накруг положение дел в России. Триста крестьян должны ждать "добровольного согласия одного помещика"[182].

Но это как раз и устраивало землевладельцев. Шингарев решил использовать самую идею такого "добровольного соглашения".

Двадцать первого апреля издается положение о земельных комитетах. Биограф Шингарева кадет А. Г. Хрущев рассказывает, как представлял себе министр земледелия задачи земельных комитетов: "По первоначальной мысли А. И. (Шингарева. - Ред.) земельные комитеты должны были быть организованы, исключительно для подготовки и разработки материалов по земельному вопросу... Никаких исполнительных функций, никакого вторжения в область земельных отношений по первоначально разработанному А. И. проекту комитетам не предоставлялось"[183].

Сам Хрущев, бывший товарищем министра земледелия, так объяснил на первом же заседании Главного комитета необходимость этого мероприятия: "Аграрное движение разрастается и принимает угрожающие формы расстройства всей хозяйственной жизни страны. Необходимо принять неотложные меры к организации местных земельных комитетов"[184].

По шингаревскому положению в центре создавался Главный земельный комитет, на местах - губернские и уездные. Формирование же волостных было, по положению, необязательно. Ленин назвал положение о земельных комитетах "помещичьим и мошеннически написанным законом". "Комитеты по этому мошеннически написанному помещичьему закону составлены так, - писал Ленин, - что уездный комитет менее демократичен, чем волостной, губернский менее демократичен, чем уездный, Главный комитет менее демократичен, чем губернский"[185].

Действительная организация пошла по несколько иному пути. Первыми возникли волостные комитеты задолго до положения 21 апреля. Особенно быстро они стали расти в апреле. Губернские и уездные, организация которых была поручена комиссарам Временного правительства, создавались медленно, как бы вслед за волостными, навязывая последним свою руководящую роль. Состав Главного земельного комитета полностью определял его политику. В него по назначению Временного правительства входили 25 человек, из которых подавляющее большинство принадлежало к кадетам, 6 - представителей Крестьянского союза и Всероссийского крестьянского совета, 3 - от Временного комитета Государственной думы и по одному от политических партий, причем кадеты и более правые в последнем случае получили 6 мест. Председателем Главного земельного комитета был назначен профессор политической экономии А. С. Посников, член IV Государственной думы, прогрессист, из той лее партии, что и министр Коновалов. Профессор одновременно был управляющим крестьянским и дворянским банками.

Это "совмещение", видимо, и делало Посникова в глазах буржуазии пригодным для "примирения" крестьян с помещиками. Уже на первом заседании председатель, определяя задачи Главного комитета, говорил о "необходимости рассеять одно очень распространенное в настоящее время заблуждение, будто при предстоящей земельной реформе вся земля будет отнята у владельцев безвозмездно. Комитет должен заявить, что этого не будет"[186]. Главный земельный комитет должен был только играть роль заслона от крестьянства. Настоящая деловая работа помещиков и буржуазии проводилась без участия этой организации. В Главном земельном комитете бесконечно спорили по поводу проектов земельной реформы, всячески оттягивая окончательное решение. Так лавировало Временное правительство, переходя от угроз и карательных экспедиций к примирительным камерам, выжидая возможности полностью взять в свои руки власть.

Той же тактики - уступить в малом, чтобы предупредить более серьезные требования, - держалось Временное правительство и в других вопросах. 11 марта петроградские фабриканты подписали соглашение с Петроградским советом о введении восьмичасового рабочего дня, а 16 марта на заседании у министра торговли и промышленности Коновалова представитель Общества петроградских заводчиков и фабрикантов Ефрон заявил, что "достигнутое в Петрограде соглашение... временная уступка"[187]. По продовольственному вопросу в первое время правительство не приняло никаких мер. Хлебные очереди не уменьшались от перехода Министерства земледелия из рук царского сановника Ридтиха в руки кадетского министра Шингарева. Еще 4 марта продовольственная комиссия при Петроградском совете установила для Петрограда обязательную таксу на предметы потребления. Владельцы булочных в ответ стали прятать хлеб. Рабочие на заводах потребовали отобрать хлеб у имущих. 14 марта продовольственная комиссия совета выступила с предложением реквизировать хлеб у землевладельцев, имеющих не менее 70 гектаров земли. Временное правительство решило взять в свои руки дело продовольствия. 21 марта продовольственная комиссия при совете передала свои права и обязанности Общегосударственному продовольственному комитету. 25 марта Временное правительство вынуждено было утвердить закон о хлебной монополии, по которому излишки помещичьего хлеба переходили в распоряжение государства. На продовольствие до нового урожая оставлялось каждому члену семьи владельца, всем его служащим и рабочим по 50 фунтов зерна в месяц. На прокорм скота и обсеменение выделялась определенная норма. Сверх того 10 процентов всей потребляемой нормы оставлялось в хозяйстве помещиков и кулаков "на всякий случай". Шингарев объяснял этот акт правительства тем, что война принуждала государство к вмешательству во все проявления хозяйственной жизни. Повышение же нуждаемости в хлебе при усилении трудностей заготовки, подчеркивал он, потребовало ликвидации свободной торговли. Главная же, вызвавшая этот декрет причина не была указана Шингаревым. Она заключалась в нажиме революционных масс на правительство. Сначала буржуазия и помещики выступили очень ретиво против хлебной монополии. I Всероссийский торгово-промышленный съезд в Москве 19 - 23 марта еще до опубликования декрета протестовал против "опасного плана введения хлебной монополии" и отклонил предложение о монополии большинством голосов. Главный ходатай помещиков в деле борьбы с хлебной монополией Родзянко в специальном письме доказывал Керенскому необходимость отмены такой "рискованной меры"[188].