Леонид Гиндин - Гомер и история Восточного Средиземноморья

Скорее всего, истоки этих процессов надо искать в событиях первой четверти столетия, когда хетты теряют реальный контроль над эгейскими областями Малой Азии. Ассува становится полем хетто-аххиявских конфликтов с выяснением взаимных претензий силой оружия, а возникающий «вакуум власти» заполняется диктатом могущественных, вполне «суверенных» авантюристов, вроде высокородного Пиямарадуса, на которого Царь-Солнце не мог найти из Хаттусаса решительно никакой управы. Необходимость рассчитывать лишь на самих себя в деле обеспечения своей безопасности - вот та основа, на которой должна была складываться как автаркическая замкнутость отдельных городков и кастеллей, дающих защиту местному населению своей округи, так и тенденция к созданию рыхлых союзов на час, в условиях возникающей конкретной опасности. Повсеместно, кроме, может быть, издревле связанной с Хаттусасом Милаванды, утратившие власть хетты с их непрекращающимися попытками своекорыстного вмешательства в «ассувские» дела вызывают растущую враждебность. К этой-то эпохе и относится последнее, только что рассмотренное нами свидетельство о Вилусе-Вилусии (Илионе).

До нас дошел, к сожалению, в очень плохом состоянии один текст, побуждающий думать, что триумф хеттов над Ассувой не остался безразличен и для царя Аххиявы. Это KUB XXVI,91, который мы даем по изданию Зоммера [Sommer, 1932, с. 268 и сл.], где он обозначен еще как Во 1485. Он представляет собой письмо, составленное от имени хеттского царя. В первой строке, где должно стоять имя адресата, читается: [..E]N? [K]UR ah-hi-ja-u[a...] «..господин(у) страны Аххиява...». Зоммер правильно отмечает, что замена царского титула на простое EN «господин, хозяин» выражает очевидное пренебрежение со стороны автора письма. Мы можем прямо сравнить этот случай с вычеркиванием царя Аххиявы из перечня великих царей при Тудхалиясе IV. Но когда Зоммер, ссылаясь на то, что далее в тексте хеттский царь называет адресата как равного себе «брат мой», отказывается видеть в адресате правителя Аххиявы, думается, здесь нужно быть осторожнее. Посмотрим, как представлены в письме отношения между говорящим и его «братом».

В стк. 2—4, сильно поврежденных, упоминается о войне и о каких-то мертвецах. А дальше идут лучше сохранившиеся стк. 5-12: (5) [.] ra-a-an-ni ми к^ мг/-лш SeS./A ha-at-r[q-iS + ...] (6) tu-e-el-ua gyr-Sa-ya-ra ku-e [...] (7) DU lR-ал-л/ am-mu-ug pa-ii LVGAL? KIJR? a?-aS[-Su-

уа...] (8) [.]а?-ка^а-ти-па-а^га-кап А.ВА А.ВА А. (?)В[Г?(?)...] (9) р(-га-ап На-та-ак-га пи-га ^Ш-ш!-)у[а-П-}а-а$...] (10) па-ап-га-ап \K-na-ah-ta пи[.. ] (П) Иа-Ш-га-а-пи-ип [...] (12) С/ !7&4 !7ЫЮАЬ К1Ж аИ-Ы-Ца-иа - ] — «(5) в год... брат мой написал... (6) ... Какие твои [страны] в запустении [были], (7) их мне во владения отдал Бог Грозы. Царь страны Ассува [...] (8) Акагамунас, дед отца (?), (9) связал. А нынче Тудхалияс [...] (10) его низвергнул [...] (11) Так я об этом написал [...] (12) И (?) царя страны Аххиява...».

Что же выясняется из этих фрагментов? «Брат», которому хеттский царь адресует письмо, в свое время посягнул на его владения. Ссылаясь на то, что часть земель хеттского царя почему-то пребывает в запустении, он попытался их захватить. При этом он считал Бога Грозы своим покровителем в этом деле. Весь этот контекст напоминает взаимоотношения между Хеттским царством и Аххиявой в первой половине XIII в. до н.э., когда северо-запад Анатолии был опустошен землетрясением, разрушившим Трою VI, а более южные районы охвачены мятежом народов, которых хетты привыкли считать в той или иной форме подвластными себе. В это время Аххиява восстановила власть над Илионом-Вилусой, а Тава-калавас-Этеокл, высадившись в районе Милета, попытался здесь создать новое царство. Как мы помним, Хаттусилис не решался дать отпор притязаниям Аххиявы, пытаясь умиротворить их дипломатическими средствами. Не об этих ли делах вспоминает «брат» хеттского царя в цитируемом письме? Зоммер удивлялся тому, что вначале правитель Аххиявы зовется «господином», а в стк. 12 «царем». Думается, объяснение здесь очень простое: стк. 5-12 представляют прямую речь адресата, который, заявляя о своих правах и вспоминая о делах своих предков, обозначает себя или кого-то из них в качестве «царя Аххиявы». Между тем царь хеттов с оттенком пренебрежения величает своего зарвавшегося собрата «господином Аххиявы», и не более.

В таком случае оказывается, что этот правитель обратился к хеттскому царю с письмом по поводу судьбы царя Ассувы. Зоммер опять-таки недоумевает, почему в стк. 9-10 о Тудхалиясе, победителе Ассувы, говорится в третьем лице. Однако этот ученый упустил из внимания возможность для окончания -ш в хеттском передавать не только третье, но и второе лицо претерита [Фридрих, 1952, с. 85]. Поэтому строки из письма царя Аххиявы, цитируемые в ответном письме, могли иметь смысл: «А ныне, о Тудхалияс, ты... его (царя Ассувы) низверг!» Правда, заслуживает внимания и мнение Шахермейра, что данное письмо могло быть составлено уже при одном из сыновей Тудхалияса [ЗсЬасЬеппеуг, 1986, с. 277]. Тогда третье лицо единственного числа было бы вполне оправдано. Перед этим, после вводного упоминания о царе Ассувы, указывается, что (пра)дед, по-видимому, нынешнего царя Аххиявы кого-то «связал». Предложенное Форрером толкование «связал договором» в данном 5" 4403 случае выглядит лучше, чем понимание Зоммера «мешал, препятствовал» [Sommer, 1932, с. 274]. Узнав о сокрушении Ассувы, потомок Акагамунаса вспомнил об исторических контактах своего дома с некими анатолийскими династами, видимо, исторически притязавшими на титул «царей Ассувы» (т.е. запада Малой Азии), участвовавшими в выступлении «союза Ассува» против Тудхалияса и потерпевшими поражение. Он поспешил выступить перед Тудха-лиясом с неким демаршем, на что тот ответил в назидательновысокомерном тоне, уже самим обращением уязвляя самолюбие получателя письма («хозяина», а не «царя» Аххиявы), хотя по традиции и продолжая называть его братом. Особые отношения между Аххиявой и династией из Ассувы не могут не напомнить о легендарных генеалогических связях микенских Атридов с Лидией. Остальная часть текста практически не сохранилась, но из уцелевших остатков можно вычитать в начале стк. 14 еще одно упоминание о царе Ассувы, а на оборотной стороне таблички в самом конце, также в стк. 14, явно звучащие предостережением слова SeS./A uî-ki «Смотри, брат мой!».

Еще в 20-х годах, после того как Э. Форрер выпустил в свет описание этого текста [Forrer, 1928, с. 57], было отмечено удивительное созвучие имен Акагамунаса и греческого Агамемнона [Fries, 1929, с. 145]. Конечно же, о точной передаче греческого имени говорить не приходится, ибо она должна была бы звучать примерно как Agame-/Agamamnunas. Скорее, впечатление таково, как если бы хетт старался воспроизвести звуковой облик громоздкого иноязычного имени, ухватив его основные фонетические черты: последовательность консонантов g-m-n, принцип повтора одинаковых звуков (в греческом g-m-m-n-n, в хеттском g-g-m-n) и общий характер вокализма с переходом от широко открытого а двух начальных слогов к низкому огубленному о/и в конечном (ср. приводимое выше рассуждение Гютербока о невозможности требовать от хеттской передачи иноязычных имен идеальной фонетической точности). Правда, Зоммер утверждал, что, несмотря на сильнейшие повреждения знаков, предшествовавших a?-ka-ga-mu-na-а$, он убежден в отсутствии здесь детерминатива лица и данное слово должно быть апеллативом с неизвестным значением. Но при этом он был не в состоянии объяснить, как оно соотносится со стоящей следом логограммой для «прадеда» [Sommer, 1932, с. 273]. Напротив, Шахермейр, исходя из позиции этого слова в самом начале предложения (на что указывает частица кап) и перед термином родства, вслед за Форрером уверенно трактует его как имя собственное. Предположительно датируя текст последней четвертью XIII в. до н.э., Шахермейр утверждает, что прадед адресата (Акагамунас) должен был жить в самом конце предыдущего столетия, когда археологическую Трою постигло страшное разрушение, связываемое этим ученым с Троянской войной Агамемнона [Schachermeyr, 1986, с. 277]. Ниже (в гл. 4) нам еще предстоит детально разобрать эту гипотезу Шахермейра, пока подчеркнем лишь, что разделяемая многими авторами значительно более поздняя датировка Троянской войны - от 1260 г. до н.э. до начала XII в. до н.э. - сама по себе не может быть препятствием для возведения прообраза Агамемнона к XIV в. Читатели русских былин легко могут вспомнить сюжет, когда Илья Муромец вызволяет Владимира Красное Солнышко, осажденного в Киеве татарами, хотя между княжением любого из двух Владимиров - Святославича и Мономаха, слившихся в образе былинного «светлого князя», и татарским нашествием лежит немалый срок - от 120 до 220 лет. Если отцом эпического Агамемнона был сделан перенесенный из XV в. до н.э. Атрисий-Атрей, то почему сам Агамемнон не мог прийти из сказаний более ранних, чтобы возглавить великий поход греческих племен за моря?