Владимир Сафир - Первая мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны

Следует иметь ввиду, что немецкие танки по итогам боевых действий в 1941 году, начали укомплектовываться более мощным пушечным вооружением только с весны-лета 1942 года:

• на танк PzKpfw II (по нашему Т-IV) с модификации Ausf «F» и до «Н») была установлена длинноствольная 20-мм пушка KwK38L/112;

• на танке PzKpfw HI (T-III) с Ausf «G» (и до «М») 37-мм пушка была заменена на длинноствольную 50-мм KwKL/60, а на 663 танка Ausf «N» установили 75-мм пушку KwK37L/24. Всего же танков T-IIIвсех модификаций было выпущено примерно 6000 [236];

•танк PzKpfwIV (T-IV), составляющий основу бронетанковых войск вермахта, с марта 1942 года начал выпускаться (модиф. «F-2») с длинноствольной 75-мм пушкой KwK40L/43 (модиф. «Н» и «V» — L/48) и двухкамерным дульным тормозом, новым прицелом TZF5f, а также с бортовыми броневыми экранами. К марту 1945 г. машин последней модификации («J») было выпущено 2392. (Гитлер попытался свернуть выпуск Т-4 для увеличения производства танков «Тигр» (T-VI) и «Пантера» (Т-V), серийное производство которых не было еще налажено. Однако встретив решительные возражения Гудериана — «...немецкая армия будет получать ежемесячно не более 25 «Тигров» [237], от своей идеи фюрер вынужден был отказаться).

Кроме этого, без малого 5 тыс. наших танков (т.е. больше всего количества немецких) имели возможность маневрировать на поле боя значительно динамичней, т. к. обладали более высокой (17,5-36,2) чем у 58% немецких танков (14,7-15,4) удельной мощностью (лс/т).

Поэтому несопоставимость противостоящих друг другу танковых группировок по количественному и по качественному показателям очевидна.

Между тем распределение наших танков в приграничных округах оказалось достаточно своеобразным. Так как во многих работах эти цифры разнятся, то следует, видимо, взять за основу официальные данные, опубликованные в сборнике «Боевой и численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны: Выпуск 1 (22 июня 1941 г.)». М, 1994 (по ЗОВО — с. 151, по КОВО — с. 155).

В связи с тем, что Сталин и Начгенштаба Жуков определили (к сожалению, ошибочно) Юго-Запад главным направлением ожидаемых боевых действий, то наиболее показательными будут данные по Киевскому Особому Военному Округу, в котором (до убытия на должность Начгенштаба) бывший его командующий Жуков танковые войска укомплектовал наиболее плотно.

Так, по состоянию на 22.6.41 Киевский ОВО (с февраля 1941 г. командующий генерал М.П. Кирпонос) имел бронеединиц всего — 5894, из них средних и тяжелых танков (Т-34, KB) — 1040.Исправными числились 5075танков [238](по другим данным – 4783) [239].

В Западном ОВО (командующий генерал Д.Г. Павлов) картина укомплектования бронетехникой выглядела иначе:

бронеединиц всего — 3345(в 1,8 раз меньше, чем в КОВО),

из них средних и тяжелых — 388(в 2,7 раза меньше!);

исправными числились — 2382238 (2189239)т.е. в 2,13 раза меньше. К тому же ряд частей ЗОВО имели недопустимо низкий процент укомплектования (например, 17-й мехкорпус имел всего 63танка, 11-й МК — 243и т. п.).

Однако немцы перед вторжением оценили оперативную обстановку совсем не так, как это представляли себе Сталин и Жуков. Основной удар был нанесен не на Юго-Западном, а на Западном направлении силами группы армий «Центр» фельдмаршала фон Бока по соединениям Павлова, имевшим танков в 2 раза меньше, чем у левого соседа. Но и там дела оказались не лучше. Имея почти 6-ти кратное превосходство в танках, в ходе крупнейшего маневренного сражения, которое курировал Жуков, наши войска в районе Луцк — Броды — Дубно — Берестечко в результате несогласованных действий мехкорпусов (из-за отсутствия единого руководства, нереальных планов прикрытия и др.) были разбиты. Подробно это крупнейшее танковое сражение XX века комментируют очень сдержанно (камерно), предпочитая анализировать во многом недостоверные и непроверенные факты сражения у Прохоровки. В задачу автора не входит разбор событий на Юго-Западном направлении, тем более, что цифры наших потерь только по танкам — 2648(!) [240]освобождают меня от этого малорадостного занятия.

В сложившейся ситуации Сталин и Жуков, поняв, что за эти преступные ошибки кроме них, собственно, спрашивать больше не с кого, быстро нашли «рыжего». Им оказался Павлов. И хотя он вынужден был действовать на направлении главного удара немцев в той обстановке, которую ему создали «вышестоящие» (причем официально «помогали» ему вначале три маршала — Шапошников, Кулик, Ворошилов, потом еще два — Тимошенко, Буденный и «примкнувший» к ним Мехлис), расстреляли с группой генералов округа именно его.

22 июля 1941 г. за несколько часов до расстрела он сказал суду: «...на Западном особом фронте измены и предательства не было. Все работали с большим напряжением. Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время (выделено мной — В. С)» [241].

Последние слова, надо полагать, имели отношение конечно не к ком-фронта, а к руководству страны (Сталину) и Генштабу (Жукову).

Этот по сути «самосуд» произвел на высший комсостав Красной Армии самое тягостное впечатление своей несправедливостью. Каждый, видимо, подумал, что вот так, ни за что, дойдет очередь и до него, лишь бы в следующий раз прикрыть вину Верховного командования (Главковерха и др.).

Но вернемся к истокам причин, породивших столь трудно объяснимые потери.

Огромную отрицательную роль в подготовке войск к ведению боевых действий сыграло, как уже отмечалось, сообщение ТАСС от 14 июня. Воспитанные в духе безграничной веры Вождю, его указание все восприняли так: войны не будет, это нам сказал товарищ Сталин. Поэтому с кем ни поговоришь из участников тех июньских событий, все вспоминают приблизительно одно и тоже: в субботу были на танцах, в Доме офицеров, днем играли в футбол, уезжали на сборы и т. п. А ведь в такой ситуации всем следовало бы быть в парке боевых машин, в танке, в основных или запасных районах сосредоточения и т. п. Если упростить эту ситуацию до предела, то условно (!) можно было бы представить себе такую картину — на расстоянии 2-х метров стоят друг против друга две шеренги бойцов. У одной винтовки в положении «к ноге», у другой (в ожидании команды «коли») — «на перевес». Кто кого первым заколет и какая из этих шеренг наша объяснять не надо. Между тем многие командующие понимали, что надо принимать срочные меры по изменению подобной ситуации.