Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Такой радикальный разрыв с большинством особенно удивляет тем, что недавно произошла революция 1905-1907 гг., которая была для политических партий ценным экспериментом и дала знание, которого не имели ни Маркс и Энгельс, ни буржуазия Запада. В начале этой революции все либеральные и социалистические политики, включая Ленина, считали, что Россия втягивается в буржуазно-демократическую революцию. Так утверждало учение Маркса и опыт западных революций.

В момент написания книги «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин следовал тезису о неизбежности прохождения России через этап господства капиталистической формации. Отсюда вытекало, что и назревающая русская революция, смысл которой виделся в расчистке площадки для прогрессивной формации, должна была быть революцией буржуазной.

В 1907 г. Ленин еще писал: «Все с.-д. убеждены в том, что наша революция по содержанию происходящего общественно-экономического переворота буржуазная. Это значит, что переворот происходит на почве капиталистических отношений производства, и что результатом переворота неизбежно станет дальнейшее развитие именно этих отношений производства». 89

Главным противоречием, породившим русскую революцию, марксисты считали в то время сопротивление прогрессивному капитализму со стороны традиционных укладов (под ними понимались община, крепостничество — в общем, «азиатчина»). Исходом революции в любом случае будет «чисто капиталистическое» хозяйство. Трудящиеся, якобы, заинтересованы лишь в том, чтобы это произошло быстрее, чтобы революция пошла по радикальному пути, по пути превращения крестьян в фермеров и рабочих («американский путь»).

В предисловии ко второму изданию «Развития капитализма в России» (1908 г.) Ленин дает две альтернативы буржуазной революции: «На данной экономической основе русской революции объективно возможны две основные линии ее развития и исхода:

Либо старое помещичье хозяйство… сохраняется, превращаясь медленно в чисто капиталистическое, “юнкерское” хозяйство… Весь аграрный строй государства становится капиталистическим, надолго сохраняя черты крепостнические… Либо старое помещичье хозяйство ломает революция… Весь аграрный строй становится капиталистическим, ибо разложение крестьянства идет тем быстрее, чем полнее уничтожены следы крепостничества».

То есть, считалось, что вся сельская Россия в принципе станет капиталистической , и на это нацелена русская революция. Напротив, народники и А.Н. Энгельгардт в своих «Письмах из деревни» старались показать, что это невозможно , причем именно в принципе , по неодолимым причинам. Структура капиталистического уклада в фазе империализма создает на периферии анклавы современного производства, окруженные массой хозяйств, ведущих натуральное или полунатуральное хозяйство.

При этом Маркс исключал возможность для незападных культур обучения капитализму, осмысления его опыта и опережающего преодоления капиталистических форм жизнеустройства. Для Маркса социалистическая революция становится оправданной лишь после того, как капитализм довел до конца разрушение прежних укладов (прежде всего, крестьянской общины).

Признаки развития этой системы- кентавра (центр — периферия) отметил и сам Маркс. Он пишет в «Капитале», что западный капитализм везде ведет к архаизации хозяйственных укладов периферийных стран: «Кэри обвиняет Англию, конечно, не без основания, в том, что она стремится превратить все остальные страны в исключительно земледельческие, а сама хочет стать их фабрикантом. Он утверждает, что таким путем была разорена Турция, ибо там “собственникам земли и земледельцам никогда не разрешалось” (Англией) “укрепить свое положение путем естественного союза плуга с ткацким станком, бороны с молотом”…

Европейские государства… насильственно искореняли всякую промышленность в зависимых от них соседних странах, как, например, была искоренена англичанами шерстяная мануфактура в Ирландии». 90

Предвидения о буржуазном характере русской революции не сбылись у всех на глазах. Революция 1905-1907 гг. свершилась, а капиталистического хозяйства как господствующего уклада не сложилось. Именно урок революции 1905-1907 гг. заставил Ленина пересмотреть представление о смысле русской революции.

Попытка консервативной капиталистической модернизации, предпринятая Столыпиным, была разрушительной и вела к пауперизации большой части крестьянства. Это была историческая ловушка, осознание которой оказывало на крестьян революционизирующее действие. Поэтому сразу после февраля 1917 г. столыпинская реформа была прекращена Временным правительством «как несостоявшаяся».

Очередное коалиционное правительство 8 июля выпустило Декларацию, где пообещало «полную ликвидацию разрушительной и дезорганизующей деревню прежней землеустроительной политики». Но министру земледелия Чернову удалось провести лишь постановление «о приостановлении землеустроительных работ», посредством которых проводилась столыпинская реформа. Запоздалое постановление — крестьяне уже переключились с погрома помещичьих усадеб на погром «раскольников» (хуторян). 91

Размахивать лозунгами космополитов и западников во времена смут и революций в России неразумно, а в годы Мировой войны тем более. Вот, Пришвин описал в дневнике 1 марта 1917 г. такую сцену: «Рыжий политик в очках с рабочим. Рыжий:

— Так было везде, так было во Франции, так было в Англии и… везде, везде.

Рабочий задумчиво:

— А в России не было.

Рыжий на мгновенье смущен:

— Да, в России не было. — И потом сразу: — Ну, что же… — и пошел, и пошел, вплоть до Эльзас-Лотарингии».

Даже последователи Маркса на Западе признавали своеобразие революции 1905-1907 гг., ее несводимость к формуле «буржуазной революции». К. Каутский писал о первой революции: «Русская революция и наша задача в ней рассматривается не как буржуазная революция в обычном смысле, не как социалистическая революция, но как совершенно особый процесс, происходящий на границах буржуазного и социалистического обществ, служа ликвидации первого, обеспечивая условия для второго и предлагая мощный толчок для общего развития центров капиталистической цивилизации».

Россия в начале ХХ века могла обеспечить средствами для интенсивного хозяйства лишь кучку капиталистических хозяйств помещиков (на производство 20% товарного хлеба). Остальное — горбом крестьян на трехполье. В 1910 г. в России в работе было 8 млн. деревянных сох, более 3 млн. деревянных плугов и 5,5 млн. железных плугов. Те формы феодальной эксплуатации (отработки), которым посвящена значительная часть книги Ленина, были уже не пережитками крепостничества, а продуктом симбиоза с капитализмом. Капитализм был возможен в России только вместе с этой «азиатчиной». Любая попытка уничтожить ее посредством буржуазной революции или реформы вела не к капитализму, а к уничтожению капитализма.